вертинки». Брокеры, которые были гораздо опытнее, учили меня, что если рассчитывать на повышение цены в несколько раз за небольшое число лет, то не играет особой роли, куплю ли я акции за 10 долларов или за 10 долларов 25 центов. Тем не менее я постоянно размещал лимитированные заказы (без всяких на то оснований, но чисто волевым решением), устанавливая максимальную цену, которую я был согласен платить, - скажем, 10 У доллара и не более. С точки зрения логики, это смешно. Я замечал, что эта дурная инвестиционная привычка глубоко укоренилась и у многих других инвесторов, однако у немалого их числа она отсутствует.

Потенциальная опасность установления произвольных лимитов стала для меня очевидной в результате чужой ошибки. Я помню, словно это случилось вчера, как я случайно встретился с одним из своих крупных клиентов возле банка Сан-Франциско. Я рассказал ему, что только что вернулся из Food Machinery Corporation, что перспективы компании выглядят как никогда блестяще, и посоветовал ему купить еще ее акций. Он со мной совершенно согласился и спросил, на какой отметке закрылись биржевые торги в тот день. Я ответил, что на 34 У доллара. Он дал мне приказ на покупку крупного пакета акций, но предупредил, что возьмет по цене 33 3/4, и не более. Ближайшие день или два курс колебался в очень близком диапазоне, отличаясь лишь дробной частью от предложенной им цены покупки, но так никогда и не опустился до этой отметки. Я звонил ему дважды, уговаривая поднять цену на четверть пункта, чтобы я мог купить акции. К сожалению, его ответ был: «Нет, такова моя цена». За несколько недель акции поднялись более чем на 50 процентов, и, если учесть проводившиеся дробления акций, уже никогда за всю историю компании они не опускались до уровня цены, по которой он мог их тогда приобрести.

Поступок этого господина произвел на меня должное впечатление, которого не смогла, увы, произвести собствен-

ная глупость. Постепенно я в основном изжил эту свою слабость. Я прекрасно понимаю, что покупатель, который наметил приобрести очень крупный пакет акций, не может вовсе пренебрегать осьмушками и четвертинками, потому что, покупая много акций, он рискует существенно сдвинуть цену вверх, сместив на себя равновесие. Но для большинства сделок упрямство по поводу незначительной дробной части цены может стоить очень дорого. Что касается меня, я полностью изжил в себе эту привычку в части покупок, но не в отношении продаж. В прошлом году, разместив небольшой заказ на продажу с установлением лимита цены вместо открытого приказа, я упустил сделку как раз из-за четверти пункта. Результат таков: когда пишутся эти строки, акции упали на 35 процентов по отношению к цене моего заказа, а я продал лишь часть этого небольшого пакета по цене, находящейся где-то посередине между лимитом и ее текущим значением.

3 • ФИЛОСОФИЯ

СТАНОВИТСЯ ЗРЕЛОЙ

Наше вступление во Вторую мировую войну тоже оказало определенное влияние на становление моей философии инвестирования. В начале 1942 года я оказался в непривычной для себя роли наземного офицера военно-воздушных сил, выполняющего различные обязанности. В течение трех с половиной лет, пока я оказывал не особо ценные услуги дяде Сэму, мой бизнес находился в застое. Теперь я часто повторяю, что много сделал для своей страны. Ни Гитлер, ни император Хирохито не преуспели в высадке хотя бы единого солдата на территории, которую я защищал. Это были территории штатов Арканзас, Техас, Канзас и Небраска. Во время армейской службы, на которой я был занят выполнением различной работы за письменным столом, почти незаметно сменили друг друга два периода. Иногда у меня было так много работы, что было совсем не до размышлений о бизнесе мирного времени. Иногда я сидел за письменным столом, почти ничего не делая. Когда дел было мало, мне было приятнее подробно анализировать, как можно будет выстроить свой бизнес в то счастливое время, когда не нужно будет больше носить униформу, - это было приятнее, чем размышлять о личных делах или армейских проблемах, с которыми я сталкивался на том коротком отрезке жизненного пути. В такие моменты начала приобретать более определенную форму моя философия инвестирования. Именно тогда я пришел к выводу о бесперспектив-