офисе были гости, он сидел лицом к доске так, чтобы слушая собеседника, наблюдать за котировками. Очень часто он прекращал встречу, чтобы пойти в офис и совершить какие-то операции в одиночестве.

Личный кабинет Ливермора был очень большим, он был отделан панелями из дуба и красного дерева. На его столе стояли полки для входящей и исходящей корреспонденции, лежал блокнот и карандаш и ничего больше Вся стена вдоль огромного стола из красного дерева состояла из чистого зеркального стекла, так что он мог видеть действия рынка на доске по мере их развития.

На столе стояло три черных телефона. Один имел прямую связь с Лондоном, второй - с Парижем, а третий - с Чикагскими зерновыми биржами. Ливермор хотел все знать из первых рук, иметь свежую информацию, и он был готов за это платить. Он знал, что войны выигрываются при помощи информации - разведки - и что именно генерал с более высоким интеллектом, скорее всего, выиграет. Он не хотел "военных слухов" - он хотел обладать точной, конкретной информацией.

Пол Ливермор, его сын, часто приходил к нему на работу, особенно когда он подрос, особенно во время летних каникул. Иногда ему разрешали поработать на доске. Ассистентов, работающих на доске, обучали работе с шифрами. Если цена актива начинала внезапно сильно колебаться, они использовали секретный шифр для того, чтобы обозначить это на доске. Только сотрудники, работающие на доске, и Ливермор знали эти шифры. Именно это Ливермор позднее раскрыл в качестве своего ключа к рьшку. Иногда случалось, что гости офиса спрашивали: "Джей Эл, что это за загадочные знаки на доске, какие-то иероглифы?"

"Для меня они имеют значение", - отвечал, бывало, Ливермор.

"Объяснишь?"

"Нет", - бывало, улыбался он. - "Если я объясню, ты будешь умнее меня".

"Просто скажи мне, что покупать и продавать, и когда. Объясни мне попроще".

"Знаешь, я никогда не стал бы рекомендовать акции, но я с удовольствием скажу, когда, по моему мнению, рынок Идет вверх или вниз".

"Он всегда идет вверх или вниз, Джей Эл".

"Ты, конечно, прав, но фокус в том, когда он соберется идти вверх или вниз".

"А что сейчас пойдет вверх или вниз, Джей Эл. Не забывай, главное, что за акции идут вверх или вниз - вот что мы хотим знать. Какая акция вырастет и когда".

"Любой, кто знает общее направление рьшка, должен суметь преуспеть".

"Ну хорошо, Джей Эл, как скажешь".

Однажды Ливермор сидел в своем офисе, разговаривая со своим сыном Полом. "Обернись, Пол, и посмотри на доску", - приказал Ливермор. Пол обернулся и стал наблюдать за ассистентами по мере того, как они двигались вдоль подмостков, как танцоры в хорошо поставленном танце.

Ливермор продолжил: "Видишь ли, сынок, эти отметки на доске понятны мне как музыкальная партитура великому дирижеру. Я считаю символы живыми, чувствую ритм, пульс, который звучит для меня как прекрасная музыка. Для меня все здесь понятно".

"Для меня эта доска как живая, как музыка. Мы можем взаимодействовать. Это пришло ко мне только после долгих лет тяжелой работы и практики, похоже на то, как в случае с великим дирижером великого оркестра. Тем, что я действительно чувствую, когда я смотрю на доску, я не могу поделиться, точно так же как дирижер не может словами выразить то, что он чувствует, когда играет Моцарта так, как это должно быть сыграно. Доска и эти люди играют для меня симфонию, симфонию денег, которая поет для меня, которая любит меня, которая раскрывает меня в своей песне".

ГЛАВА 8*

»Биржевые пулы и скандалы Принципы успешной спекуляции на фондовом рынке основаны на предположении, что люди в будущем продолжат совершать те же ошибки, которые они делали в прошлом.

Томас Вудлок

Пол посмотрел на своего отца и поверил каждому его слову. Для Пола это был редкий момент такой тесной близости с отцом, который был настолько замкнут, скуп на эмоции, скареден в любви.

ЛИВЕРМОР ЛЮБИЛ ИГРАТЬ В КАРТЫ, ОСОБЕННО В БРИДЖ. Каждый понедельник вечером он, как правило, играл партию в бридж, игру с высокими ставками, в своем доме в Грейт Нек. Он, бывало, приглашал своих соседей, Уолтера Крайслера и Альфреда Слоана, и, обычно, своего доброго друга Гарри Аронсона, торговца шелком, живущего в Нью-Йорке. Аронсон был чрезвычайно богат, и любил наблюдать за Ливермором и его работой над понижением курса. Изредка он также участвовал в давлении на курс. Тогда он заходил в офис Ливермора и сидел там молча, просто наблюдая, как работает великий трейдер.

Однажды Ливермору позвонили в офис от Эли Калбертсона, мирового чемпиона по игре в бридж.

"Господин Ливермор, я так понимаю, что вы довольно хорошо играете в бридж", - сказал Калбертсон.

"Да, мы иногда с друзьями играем партию-другую. Но не на Вашем уровне, господин Калбертсон".

"Пожалуйста, называйте меня Эли".

"Хорошо, а вы называйте меня Джей Эл".

"Я хотел попросить вас об одолжении. Мне сказали, что вы очень искусно обращаетесь с числами, и мне стало интересно, не смогли бы вы просчитать для меня некоторые вероятности. Ну знаете, вероятность того, что сработают определенные прорезывания и определенный подсчет очков.