назад Оглавление вперед


[Старт] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [ 32 ] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39]


32

и трезвого подхода» утверждают, что пекинские власти прибегают к откровенной фальсификации статистических сведений, приукрашивая реальное положение дел. По мнению В. Гельбраса, только «трезвый подход» заслуживает внимания. В. Гельбрас пишет, что китайская статистика не внушает доверия (С. 63), что достижения страны преувеличиваются, а недостатки и просчеты - приуменьшаются. Статья завершается своеобразным выводом: «У нчелы спина полосатая, но тигром ее не назовешь». «Наши выводы из приведенного анализа, - пишет В. Гельбрас, - однако, нельзя понимать как полное отрицание достижений КНР». Естественно, если бы отрицание было полным, оно было бы нелепым. А так - всего лишь ложка дегтя...

Интересно, что в середине 1990-х гг. журнал «Вопросы экономики», в котором В. Гельбрас напечатал свою статью, опубликовал серию работ, в которых преуменьшались достижения советской экономики за 70 лет ее существования. Для чего это было нужно? Для «нивелирования» статистических «нестыковок». Дело в том, что при советской власти (примерно в 1980-1985 гг.) и американские, и советские экономисты утверждали, что доля СССР в мировом ВВП составляла от 13% (так считали американцы) до 20% (так считали русские). Но сокрушительность «шокотерании» привела к тому, что доля России после начала «реформ» сократилась до менее 2% в мировом ВВП (т. е. в 6-10 раз). А по «официальным данным» российской статистики - в 2 раза.

Так вот, чтобы «нивелировать эту нестыковку» реформаторы-экономисты избрали очень простой выход: они заявили, что даже американцы очень преувеличивали советский экономический потенциал, что «на самом деле» доля СССР была не 20% и даже не 13%, а всего 8%! После демонтажа СССР России отошла половина этого нотенциала (т. е. 4% мирового ВВП), который и сократился вдвое, т. е. до 2%, что и требовалось доказать! Просто и со вкусом. Признать другое, означало подвернуть сомнению данные «российской официальной статисти-i ки» о том, что российская экономика сократилась не в 2, а в 4 раза и более (что на самом деле и произошло). Российская статистика страдает хроническим «кривозеркальем». И не видит этого тот, кто видеть не желает.

А Китай по-нрежнему «делает все не так». Любопытно, но это мнение разделяется почти всеми партиями России. Но критиковать китайские успехи становится все труднее. Простые русские люди, побывав в сегодняшнем Китае, испытывают чувство шока. Оказывается, китайцы живут в среднем ничуть не хуже русских, а даже наоборот.

То, что это действительно так, народ наш понял на подкожном уровне. И эффективным индикатором этого стали, конечно же, женщины. В массовом порядке русские невесты с Дальнего Востока (особенно из Благовещенска) перебираются всяческими путями через границу, чтобы выйти замуж за «приличного китайца», благо в Китае серьезная проблема: дефицит невест.

Народ русский все более отчетливо начинает осознавать, что Китай - это совсем не так уж плохо, а скорее наоборот, скорее - гораздо лучше, чем Россия с ее наркоманией, бандитизмом, хаосом, порнографией, которую почему-то сплошь и рядом путают с демократией, СПИДом, плохо закамуфлированной безработицей и нищетой и главное - с отсутствием внятных перспектив развития. Но тут начинается вообще самое загадочное. На вполне резонные вопросы некоторых непонятливых русских-россиян все политики, начиная с Явлршского и закан-чая Жириновским, отвечают одной и той же фразой: «Россия не может реформировать свою экономику, как Китай, потому что в России слишком мало китайцев, и поэтому китайский путь для нас не подходит». Вроде хлестко и даже с юмором, но все же плоско и беспомощно.

После российского дефолта в 1998 г., когда Россия, некогда бывшая великой державой, настолько нала, что сравнялось с нищей Индонезией, иностранные корреспонденты спросили Чубайса: «Чем теперь Россия отличается от Индонезии?» В ход пошел все тот же черный юмор. Чубайс, не моргнув и глазом, ответил, что в России очень мало индонезийцев. Но ведь это не просто юмор, это презрение к своему народу: народ «реформаторам» России попался «не очень качественный». Не понимает блага российских реформ.

Перейдем, однако, к фактам. Футуристических книг в Китае сейчас на удивление много. Будучи в Пекине летом 2002 г., мы приобрели целую серию, в которой давались прогнозы на экономическое развитие в XXI в. США, Японии, России, Китая, ЕС и т. п. Особенно же много книг о будущем Китая. В России в будущее предпочитают не заглядывать. Не так трудно догадаться, почему...

Как известно, реформа в Китае началась в конце 1978 г. За это время (к началу XXI в.) валовой внутренний продукт (ВВП) страны (с учетом инфляции) вырос реально примерно в 8 раз (почти 10% в год). По многим базовым продуктам, таким как производство хлопка, угля, цемента, стекла, продовольственных товаров, стали и других, Китай уже вышел на первое место в мире.

Реальные доходы населения ежегодно возрастали на 7,7% (это удвоение уровня жизни каждые 9 лет). А таких «девятилеток» прошло уже



почти три, так что легко подчитать во сколько раз стали лучше жить китайцы. Примерно в б раз. И это за одно поколение!

Количество неимущего населения уменьшилось с 300 млн чел. в 1980 г. до менее 40 млн в начале XXI в. Вероятно, Китай сравнялся по этому показателю в абсолютных цифрах с Россией. Но если учесть, что в Китае проживает почти в 10 раз больше населения, то получается, что в относительном сопоставлении неимущих в Китае в 10 раз меньще, чем в России. Доля расходов на еду и одежду у среднего китайца снизилась с 80% почти до 50% семейного бюджета.

В сельском хозяйстве удалось совершить грандиозный прорыв. Аграрная продукция за время реформ увеличилась почти в 4 раз. Уже в первой половине 1990-х гг. ушли в прошлое продуктовые карточки. Мало того, Китай наращивает экспорт многих сельскохозяйственных культур.

Улучшается и структура аграрного сектора. Падает традиционно высокая доля полеводства (при росте в абсолютных величинах), зато возрастает объем выработки скотоводства (примерно в б раз), рыболовства - примерно в 4 раза, лесного хозяйства - примерно в 3,6 раза.

Доля полеводства в общей продукции аграрного сектора снизилась с 80 до 58%, скотоводства - увеличилась с 15 до 28,5%, а рыболовства с 1,6 до 10,3%.

В промышленности успехи еще более впечатляющи. Только за 1990-е гг. объем инвестиций в промышленность возрос почти в 7 раз, достигнув около 17 трлн юаней. За годы реформ объем промышленного производства увеличился примерно в 19 раз. Преодолевается традиционный крен в сторону тяжелой промышленности. К настоящему времени доля легкой промышленности сравнялась с долей тяжелой промышленности. С начала реформ объем продукции легкой промышленности увеличился в 25 раз, а тяжелой - в 15 раз. Добыча угля увеличилась с 627 до 1100 млн т (устойчивое 1-е место в мире). Начиная с 1960 г., лидером стабильно являлся СССР.

Производство электроэнергии выросло с 256,6 млрд кВт/ч (в 1978 г.) до 1166,2 млрд к концу XX в., увеличившись в 5,5 раза.

Существенно модернизировалась обрабатывающая промышленность. Китай в настоящее время является мировым лидером по производству многих современных технологий. Впечатляющих высот достигло производство электроники, компьютеров, информационного оборудования. Все более важную роль начинают играть авиастроение, космическая промышленность, атомная промышленность.

Существенные сдвиги произошли в развитии транспорта и связи. К началу XXI в. протяженность железных дорог достигла 57,9 тыс. км, автомобильных - 1352, водных путей - 116,5, авиалиний - 1522 тыс. км; из них одна треть приходится на внешние авиационные линии. Длина нефте- и газопроводов достигла 25 тыс. км.

По всей стране стремительно возводится система скоростных автомагистралей, не уступающих лучшим мировым образцам.

В области телекоммуникаций произошла настоящая революция. В 1980 г. на 100 человек приходилось 0,43 телефонных аппаратов. Сейчас - примерно 15. В связи с этим хотелось бы поделиться и личными впечатлениями.

Помню, в 2000 г., когда я был в Пекине впервые, меня удивило, что многие велосипедисты на ходу болтают но дороге по мобильным телефонам. У нас в Петербурге ничего подобного еще не было. В Питере взрыв мобильной телефонизации пришелся на 2002 г. Тогда столичная МТС начала олигополистическую войну с местной компанией GSM, прибегнув к демпингу.

Так вот, когда я вернулся из Китая осенью 2000 г. и начал рассказывать своим друзьям об увиденном чуде, земляки ответили, что я ничего не понял, ибо у китайцев не может быть настоящих «мобильников», что они для престижа делают вид, что «болтают» по игрушечным телефонам. Поистине удивительно желание русского человека считать, что в Китае ничего не может быть лучше, чем в России. Кстати, я поинтересовался у пекинцев и узнал, что оплата услуг мобильных телефонов существенно ниже, чем в России. В Китае за одну минуту разговора платят около 0,6 юаня, что примерно равно 2,4 руб.

Когда я уже написал эти строки, на прилавках книжных магазинов в Петербурге появилась книга известного московского экономиста В. В. Попова. Словно отвечая на мои мысли, он привел два поучительных примера именно о китайских телефонах.

Пример первый. Канадский профессор объяснял у себя в офисе китайскому аспиранту, как обращаться с телефоном. Затем спросил, а производят ли телефоны в Китае. Китаец, вежливо кивая, перевернул аппарат, на котором красовалась надпись: «Made in China». Канадец удивился, но сразу же забыл об этом (что характерно для белого человека).

См.: Попов В. В. Три капельки воды. Заметки некитаиста о Китае. - М., 2002. С. 14-16.



Пример второй. В середине 2001 г. Китай обошел но общему числу мобильных телефонов США. У китайцев 100 мобильных телефонов на 1000 жителей, а в России только 30. Причем мобильная телефонизация в Китае распространилась по всей стране, а в России только в крупных городах.

Или другой пргшер. Из моего «китайского опыта». Тогда же, в 2000 г. я вознамерился купить в Пекине видеомагнитофонные записи уроков китайского языка. Я долго пытался выяснить у своих китайских коллег, где можно купить видеокассеты. Они отвечали что-то невнятное. Наконец, я отправился по лучшим пекинским книжным магазинам самостоятельно. Эти экскурсии повергли меня в очередной шок. Уже около 7 лет видеокассет (как и кассетных видеомагнитофонов) в Китае нет. Их заменили диски и дисковые видеомагнитофоны. Китайцы распрощались с кассетами как с пережитком прошлого. Когда я рассказывал об этом своим друзьям в Питере, те опять же охладили меня, заявив, что наши страны просто выбрали разные принципы технологии (Китай - диски, Россия - кассеты). Опять - дремучее нежелание признать за Китаем первенство.

Все тот же В. В. Попов начинает свою книгу с пояснения о том, что он не китаист: «А школа китаистов у нас сильная, одна из сильнейших в мире, и подступиться к китаистам, не зная ни одного китайского стихотворения на языке оригинала, практически невозможно». Но все же, пишет далее В. В. Попов, он решился на написание книги, потому что китаисты живут в основно.м древностями, философией и историей.

На это хочется возразить: стоит ли гордиться отечественным китаеведением, если в России практически нет китаистов-экономистов, которые могли бы давать компетентные консультации своему правительству, а не ублажать его чтением шедевров великих поэтов древности? Когда я приезжаю в любой китайский университет в любом китайском городе, то встречаю .множество студентов-европейцев и американцев. Они учатся в китайских университетах. И уже практически с самого начала знают, чем будут заниматься: кто изучением региональной экономики Китая, кто - экономическим ростом, кто - демографическими проблемами и т. п. В России - все не так. У нас в Петербурге практически нет китаистов-экономистов, в Москве их почти нет.

Так имеем ли мы право хвалиться достижениями в области китаеведения? Китаеведение до сих пор - в Москве и в Петербурге (самых сильных центрах российского востоковедения, с лучшими профессо-

См.: Попов В. В. Цит. соч. С. 4.

рами) - занятие для кучки избранных. Но может ли эта кучка избранных конкурировать на равных с массой высококвалифицированных американских или других китаеведов не в области древнекитайского языка, а в самых житейских (т. е. практически необходимых) областях: в экономике, менеджменте, социологии и т. п.? Ответ очевиден.

Впрочем, речь идет не только о китаеведении, но и о востоковедении в целом. И не только. Речь идет практически о всех гуманитарных дисциплинах. Начиная с юриспруденции, на которую, будь ты трижды гений, - все равно не поступишь на конкурсной основе. Ибо нет такой основы.

Но продолжим о собственно китайской экономике.

На начало XXI в. свыше 90% промышленного оборудования в Китае введено в строй после 1980-х гг. В России - прямо противоположная картина: почти все оборудование введено в «доперестроечный» период, т. е. до 1985 г.

Усиление роли рыночных механизмов. Роль рыночных механизмов в КНР значительно возросла после демонтажа СССР, когда в 1992 г. на XIV съезде КПК было принято решение всемерно ускорить экономическое развитие страны в связи с превращением мировой системы в однополярную. Если в 1980-е гг. рыночные отношения формировались главным образом в сфере материального производства, то с начала 1990-х гг. бурное развитие получили рынки недвижимости, ценных бумаг, информации, рабочей силы, научных технологий. Это оказало колоссальное влияние на модификацию всей экономической системы. Одновременно были заложены основы макроэкономического регулирования в сфере планирования, инвестирования, финансовых отношений, занятости, социального страхования и т. п.

Государственный сектор перестал занимать монопольное положение в сфере промышленного производства. К концу XX в. доля государственного сектора составляла 28,2% всей индустриальной собственности страны. Примерно 35,5% принадлежало коллективному производству, 18,2% - индивидуальному укладу (предприятиям с занятостью до 7 чел.), а остальные 26,1% - прочим формам экономической деятельности (рис. 8.1).

Одновременно с увеличением абсолютных масштабов государственного сектора происходит сокращение числа рабочей силы на государственных предприятиях. Это свидетельствует о росте производительности труда в данной сфере.

Внешнеэкономические связи. К концу XX в. объем внешней торговли Китая превысил S360 млрд, что почти в 20 раз больше уровня

[Старт] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [ 32 ] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39]