Финансы

Японские свечи

метод анализа акций и фьючерсов, проверенный временем

Москва 2006

Книга ориентирована как на профессионалов, так и на начинающих трейдеров и инвесторов, работающих на рынках фьючерсов, акций, облигаций, товаров

УДК [336.761+339.1721.003.12 ББК 65.26+65.053

ISBN 1-55738-891-1 (англ.) оформление, 2001

я коллекционер первых изданий книг. Более всего меня интересуют тексты по астрономии, написанные до 1900 года, - вроде классического «Марса» Персиваля Ловелла (это первые из опубликованных рассуждений о возможности жизни на красной планете; именно это произведение вдохновило Жюля Верна написать «Войну миров») или той странной маленькой книги 1852 года, в которой утверждается, что астроном Вильям Гершель видел в свой телескоп овечку на Луне.

Кроме того, в моей коллекции есть около 200 книг, посвященных бизнесу и написанных авторами, которых я интервьюировал на протяжении многих лет. Мой экземпляр книги Айвена Боски «Мегдег Mania», подписанный автором, оценивался несколько лет назад в 200 долларов.

Однако сам я больше всего ценю старую книгу с графиками промышленного и транспортного индексов Доу - Джонса, восходящими аж к 18 декабря 1896 года - к той дате, когда родился современный индекс Доу - Джонса. (Пустяковый вопрос: на какой отметке закрылся промышленный индекс Доу в свою первую торговую сессию? Ответ: 38,59.) В те времена промышленный индекс состоял всего из 12 компонентов, а транспортный - из 20, и назывался он тогда железнодорожным. Осенью 1985 года эту книгу мне предложил девяностолетний обозреватель канала FNN из Вирджинии. «Я интересовался рынком, но не слишком активно, с начала 20-х годов, - написал он, - я жил во времена краха 1929 года и Великой депрессии, которая оказалась хорошим противоядием от излишнего энтузиазма. Теперь моя деятельность ограничена «голубыми фишками» и безопасными инвестициями. Спекуляции меня более не интересуют». В конце письма он спрашивал, заинтересован ли я иметь эту книгу с графиками. Само собой, я был заинтересован. Я с радостью выменял ее на подписанный автором экземпляр одной из книг Джо Грэнвилла.

Полученная мною книга была опубликована Робертом Ри, прославленным последователем Чарльза Доу и наиболее старой формы технического анализа - теории Доу. Она охватывала годы с 1896-го по 1948-й, каждая ее страница была посвящена одному году торговли обоими индексами. Это большой выцветший зеленый том размером И на 18 дюймов, в тяжелом картонном переплете, скрепленном двумя ржавыми скобами.

Я разом перелистал всю книгу, изумляясь ее простоте. Цена закрытия для каждого дня обозначена единственной горизонтальной отметкой, аккуратно сделанной на миллиметровой бумаге. Никаких сложностей. Никаких внутридневных максимумов и минимумов, никаких линий

тренда, никаких «крестиков-ноликов» - лишь элементарная ежедневная фиксация дебета и кредита цивилизации. Зато зафиксирована паника на рынке декабря 1899 года, когда промышленный индекс нырнул с 76 до 58 пунктов всего за тринадцать торговых дней. Или период с июля пО декабрь 1914 года, когда- невероятно, но факт- рынок был закрыт по причине Первой мировой войны. Жутко: половина страницы, посвященной этому году, пуста. И конечно, 3 сентября 1929 года, когда промышленный индекс взлетел до отметки 381,17, тремя страницами позже - июль 1932 года, когда он ударился о дно на отметке 41,22.

Эта книга мне очень дорога. Под крышкой ее переплета скрывается немного истории, немного математики, некоторая доля экономики - и море психологии. Она много поведала мне о дисциплине, которую я когда-то рассматривал как нечто вроде религии Буду.

Хорошие журналисты стараются смотреть на предмет, о котором рассказывают, как можно шире. Например, политические репортеры пытаются не быть ни республиканцами, ни демократами. И хорошим финансовым репортерам следовало бы избегать «бычьего» или «медвежьего» взгляда на происходящее. А кроме того, им следовало бы быть на короткой ноге как с фундаментальным, так и с техническим анализом.

Я помню, как впервые брал интервью у технического аналитика осенью 1981 года. Тогда я еще занимался новостями делового мира. Тот аналитик все говорил о 34-дневном и 54-недельном рыночном цикле, о перевернутых головах и плечах, о формировании клиньев. А я думал о том, какая же все это абракадабра. Так я думал вплоть до лета 1982 года, когда бычий рынок взял старт, а фундаментальные аналитики продолжали оплакивать глубину спада, охватившего в то время экономику. Именно тогда я осознал, что в техническом анализе что-то есть.

Сам того не зная, Грэг Моррис научил меня в техническом анализе многому. Или, если быть точным, этому меня научила его программа N-Squared. На протяжении двух лет в середине 80-х я вручную вводил в свой компьютер дневные данные NYSE и цифры закрытия некоторых рыночных индексов (тогда я еще не знало существовании модемов и электронных баз данных). Я использовал N-Squared для того, чтобы строить графики и рисовать линии трендов.

Медленный, кропотливый процесс позволил мне получить практическое, почти органическое ощущение рынков. И наблюдение за различными повторяющимися моделями, разворачивающимися на экране моего компьютера, было хорошим уроком, рассказывающим о спросе и предложении, а главное, о рыночной психологии.

Мне кажется, я понимаю, как работает технический анализ. Именно поэтому он до сих пор ставит меня в тупик. Я понимаю, например, как спрос и предложение воплощаются в уровнях сопротивления и подй,ерж-ки, и я отдаю должное теориям, стоящим за формациями вымпелов и поднимающихся впадин.

Но я до сих пор изумляюсь тому, что в конечном счете позволяет успешно применять технический анализ: тому внутреннему нечто, которое заставляет технических аналитиков очеловечивать рынок, даже не осознавая того. Рынок устал, говорят они. Или: рынок пытается сказать нам то-то и то-то. Или: рынок узнает новости раньше газет.

Это нечто, как мне кажется, - просто человеческая составляющая рынка, которую, как я полагаю, американские технические аналитики склонны игнорировать. Кроме всего прочего, технический анализ в не меньшей степени искусство, чем наука. Но у слишком многих аналитиков на глазах математические шоры, и в этом я обвиняю компьютеры. Да, графики отражают математические отношения. Но они отражают и человеческие представления, и человеческое поведение.

Заглянем в мир свечей Сакаты, которые сочетают рационализм американских технических аналитиков с элегантной интуитивностью японской философии. В своей книге Грэг Моррис уделил много внимания этому удивительно совершенному графическому методу.

Мне кажется, что японские свечи являются наилучшей для девяностых годов формой технического анализа. Здесь я имею счастье согласиться с авторами бестселлера ((Megatrends 2000» Джоном Нейсбеттом и Патрицией Абердин. В своей книге они пишут, что нас ожидает эра духовности. Это необязательно будет периодом религиозности, скорее, будет выработана некая тонкая интуитивная способность, которая позволит нам ощущать события еще до того, как они в действительности произошли. Это будет период, который соединит восточную философию с западной практичностью без всяких новомодных фокусов.

Ровно это и делает анализ свечей. Система точна и педантична, но она очаровывает своими названиями графических моделей в духе хайку: бумажный зонтик или, например, волчок.

Но с этого момента я дам возможность Грэгу Моррису самому рассказывать свою историю. Я очень надеюсь, что мой 90-летний приятель еще жив и сможет ее прочитать. Мне кажется, она ему понравилась бы.

Билл Гриффет, комментатор CNBC Парк-Ридж, Нью-Джерси