тивным критерием, отсутствует концептуальное связующее звено нормативного характера. В данных условиях конституциональная теория по большей части (если не полностью) теряет свой raison detre. Если высшие ценности, которые необходимо принимать во внимание при выборе между институтами, носят неиндивидуалистический характер, то в пользу определения этих ценностей через индивидуальные предпочтения можно выдвинуть в лучшем случае инструментальные доводы.

С другой стороны, если принимается вторая предпосылка о конечном источнике ценностных суждений, то не существует иного способа определения «логики правил», чем опора на индивидуальные предпочтения. В своей основе вторая предпосылка подразумевает демократическое правление с сопутствующим условием, что демократическая структура принятия решений обладает нормативной легитимностью лишь в том случае, если к ней прилагается эпитет «конституционная».

V. КНУТ ВИКСЕЛЛЬ КАК ПРЕДШЕСТВЕННИК КОНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. Единственным предшественником конституциональной экономической теории в ее современном варианте является Кнут Викселль, который придерживался принципа индивидуализма в обеих его разновидностях, о которых шла речь выше. В своей основной работе, посвященной теории налогообложения (Finanztheoretische Untersuchungen, 1896), Викселль привлек внимание к существенной роли правил, регулирующих решение проблемы выбора политическими суй>ектами, и указал на то, что реформаторские усилия должны быть направлены на изменение правил принятия рещений, а не на изменение ожидаемых результатов деятельности субъектов путем воздействия на их поведение.

Для этого Викселлю бьш необходим некоторый критерий, на основе которого можно было бы судить о вероятной эффективности предлагаемых изменений. Он ввел ныне щироко известный критерий единогласия (консенсуса), который бьш воспринят конституциональной экономической теорией и обусловливает ее тесную связь с традицией общественного договора в политической философии. Следует также остановиться на взаимосвязи между критериями Викселля и Парето. Если во внимание принимаются лишь ценностные представления индивидов, а единственным источником информации об этих представлениях является фактическое поведение индивидов при решении проблемы выбора, то ни одно изменение не может быть признано «эффективным», если не будут найдены средства для обеспечения согласия всех индивидов (и групп). Если добиться такого согласия невозможно, то нельзя вынести никаких рекомендаций. Благодаря Викселлю современные экономисты могут осуществлять сравнительный анализ правил или институтов в рамках методологического подхода, опирающегося на критерий эффективности, который, будучи интерпретирован в соответствии с приведенной выше схемой, не требует отказа от какой-либо из двух обсуждавшихся нами индивидуалистических предпосылок.

VI. HOMO ECONOMICUS В КОНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. Конституциональная экономическая теория в отличие от дополняющих ее исследовательских программ, посвященных изучению политических конституций в рамках юриспруденции, политологии, социологии и других наук, не ограничивается предпосылками методологического индивидуализма и включает в себя нетавтологичные модели максимизации индивидами полезности. Homo economicus играет центральную роль в сравнительных институциональных исследованиях. Предполагается, что индивиды преследуют собственный интерес, определение которого строится таким образом, чтобы сохранить его операциональное содержание.

В поддержку данного постулата конституциональной экономической теории можно вьщвинуть два довода. Первый заключается в методологической последовательности. Поскольку предполагается, что индивиды в процессе рыночного взаимодействия максимизируют полезность, нет очевидных причин предусматривать изменение мотивации применительно к их поведению в рамках нерыночных ограничений. По меньшей мере, очень вероятно, что индивиды не претерпевают «сущностной трансформации», переходя от выполнения ролей покупателей или продавцов на рынке к выполнению ролей избирателей, налогоплательщиков, получателей субсидий, политиков или чиновников в политической сфере. Более глубокая причина для постулирования последовательности поведения заключается в плодотворности использования такой модели для сравнения институтов. Если задача состоит в сравнении последствий альтернативных наборов ограничений, то для идентификации различий в результатах, обусловленных различиями в ограничениях, необходимо предположение о последовательном характере индивидуального поведения, не зависящем от конкретных ограничений.

Второй довод в пользу применения модели homo economicus в конституциональной экономической теории более сложен и более важен. Он также является источником путаницы, поскольку необходимо проводить четкое различие между использованием этой модели в социальных науках, ориентированных на получение прогнозов развития событий (особенно в позитивной теории общественного выбора и неоклассической экономической теории), с одной стороны, и в конституциональной экономической теории, с другой. Существует основание для применения этой модели во втором случае, несмотря на выявленную эмпирически ограниченность ее аналитического потенциала применительно к первому случаю.

Этот довод имплицитно содержится в работах экономистов-классиков. В качестве методологического принципа он был выдвинут Д. Юмом и Дж.Ст. Миллем:

«Нри введении ограничений любой системы правления и определении конституционных сдержек и противовесов необходимо исходить из предположения, что каждый человек является мошенником и преследует во

всех своих действиях единственную цель - цель удовлетворения личного интереса» (Hume, [1741] 1963, р. 117-118).

«В соответствии с самим принципом конституционного правления необходимо предполагать, что лицо, наделенное политической властью, будет злоупотреблять ею для достижения своих личных целей, - не потому, что это злоупотребление всегда имеет место, а потому, что такова естественная тенденция развития событий, защиту от которой и должны предоставить свободные институты» (Mill [1861], 1977, р. 505).

Конечной целью анализа альтернативных наборов правил является предоставление информации для осуществления выбора между этими наборами. Необходимо исследовать ожидаемые особенности функционирования каждого набора, причем эти особенности будут отражать модели индивидуального поведения в рамках соответствующих ограничений. Следует, разумеется, ожидать отклонения реального поведения от предполагаемых моделей, использованных для определения этих особенностей. Однако издержки, связанные с ошибками прогнозирования, могут иметь несимметричное распределение относительно «идеальной» прогнозной модели. Ожидаемые потери, обусловленные отклонением реального поведения от модели, опирающейся на «оптимистичные» мотивационные предпосылки, могут оказаться выше ожидаемых выгод, реализация которых будет иметь место, если с помощью этой модели окажется возможным получать точные прогнозы. Следовательно, сравнительная оценка института, основанная на альтруистической модели поведения, должна принимать во внимание возможную нелинейность функции потерь, описывающей отклонения от наилучших Оценок. (В юридической практике формальные договоры содержат гарантии на случай наихудших вариантов поведения.) Применительно к проблеме конституционального выбора, таким образом, существует основание для использования моделей индивидуального выбора, предусматривающих более узкое определение личного интереса, чем это может показаться оправданным на основании эмпирических наблюдений (Brennan and Buchanan, 1985).

VII. ПРАКТИЧЕСКИЕ ПРИЛОЖЕНИЯ. Практические приложения конституциональной экономической теории как исследовательской программы затрагивают несколько сфер. Рассмотрим, во-первых, проблему налогообложения. После Маршалла инструменты экономической теории - будь то модели частичного или общего равновесия, - часто использовались для изучения распределения налогового бремени. Анализ бьш направлен на предсказание влияния экзогенно вводимого налога на экономическое поведение индивидов, выступающих в роли покупателей и продавцов товаров и услуг на рынке. На основе этого позитивного анализа нормативная экономическая теория благосостояния позюляет ранжировать налоговые инструменты, обеспечивающие одинаковый объем поступлений, с точки зрения критерия Парето. Как в позитивном, так и в нормативном своем аспекте неоклассическая теория налогообложения опирается на предположение,