назад Оглавление вперед


[Старт] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] [62] [63] [64] [65] [66] [67] [68] [69] [70] [71] [72] [73] [74] [75] [76] [77] [78] [79] [80] [81] [82] [83] [84] [85] [86] [87] [88] [89] [90] [91] [92] [93] [94] [95] [96] [97] [98] [99] [100] [101] [102] [103] [104] [105] [106] [107] [108] [109] [110] [111] [112] [113] [114] [115] [116] [117] [118] [119] [120] [121] [122] [123] [124] [125] [126] [127] [128] [129] [130] [131] [132] [133] [134] [135] [136] [137] [138] [139] [140] [141] [142] [143] [144] [145] [146] [147] [148] [149] [150] [151] [152] [153] [154] [155] [156] [157] [158] [159] [160] [161] [162] [163] [164] [165] [166] [167] [168] [169] [170] [171] [172] [173] [174] [175] [176] [177] [178] [179] [180] [181] [182] [183] [184] [185] [186] [187] [188] [189] [190] [191] [192] [193] [194] [195] [196] [197] [198] [199] [200] [201] [202] [203] [204] [205] [206] [207] [208] [209] [210] [211] [212] [213] [214] [215] [216] [217] [218] [219] [220] [221] [222] [223] [224] [225] [226] [227] [228] [229] [230] [231] [232] [233] [234] [235] [236] [237] [238] [239] [240] [241] [242] [243] [244] [245] [246] [247] [248] [249] [250] [251] [252] [253] [254] [255] [256] [257] [258] [259] [260] [261] [262] [ 263 ] [264] [265] [266] [267] [268] [269] [270] [271] [272] [273] [274] [275] [276] [277] [278] [279] [280] [281] [282] [283] [284] [285] [286] [287] [288] [289] [290] [291] [292] [293] [294] [295] [296] [297] [298] [299] [300] [301] [302] [303] [304] [305] [306] [307] [308] [309] [310] [311] [312] [313]


263

ложность «варварскому» - обществу. А цивилюация - как бы ни была она с нравственной точки зрения неоднозначна, - бьша предпочтительнее варварства. При консенсусе по этому вопросу нравственные предпосылки политической экономии бьши обеспечены.

Определение справедливости в простых «исправительных» терминах стало исходным пунктом институционального анализа шотландцев. Приоритетом всякой государственной власти, считали шотландцы, должна быть безопасность жизни и собственности, обеспечение каждому отдельному человеку свободы в условиях действия закона. Это, как определил Смит, и бьша свобода «в нашем нынешнем смысле этого слова», и, согласно общему убеждению, при существовавших в Европе Нового времени правительствах, включая абсолютные монархии, она довольно сносно обеспечивалась. В принципе, личная свобода являлась условием полностью коммерциализированного общества (fully commercial society): ее предоставление, следовательно, являлось институциональной предпосьшкой политической экономии.

Лишь некоторые шотландцы проделали институциональный анализ, выходящий за пределы этого относительно простого, хотя и существенного положения; теория современного коммерциализированного государства не была шотландским достижением. Но Юм и Смит действительно продвинулись дальше остальных, идентифицировав и исследовав двойную проблему управления коммерциализированным обществом. Они настойчиво доказывали, что необходимо ограничить возможности разрастания государственной власти за счет «производительного» общества, сводя функции власти к обеспечению необходимого минимума правосудия, обороны и общественных работ. В более длительной перспективе, по мере того как нижние слои общества обретали бы материальную и моральную независимость, появилась бы также необходимость удовлетворять их требования о распространении гражданских прав и обязанностей и расширении политической свободы. Ответственность за такую постепенную адаптацию институтов, как полагали Юм и Смит, лежит на законодателях. Оба нарисовали примерные модели того, каким образом могли бы действовать законодатели: Юм - путем переработки институциональных концепций классической, светской традиции в своей «Идее совершенного сообщества» (Idea of а perfect Commonwealth), а Смит - путем разработки принципов парламентского суверенитета в своем видении Британо-Американского имперского союза.

Оригинальность концепции политической экономии шотландского Просвещения в значительной мере состоит в исследовании исторических, моральных и институциональных основ экономической деятельности. Но, безусловно, шотландцы также и напрямую занимались экономическим анализом; одна из таких аналитических работ, «Богатство народов» (Wealth of Nations, 1776) Адама Смита, настолько затмила все остальные, что, кажется, именно с нее берет начало политическая экономия как самостоятельная наука.

Внимание шотландцев естественным образом сосредоточилось на экономическом росте. Выражаясь современным языком, вопрос состоял в том, какими средствами бедная страна (такая, как Шотландия)



быстрее всего могла бы догнать страну богатую (такую, как Англия). Альтернативы, еще раз детально разобранные Юмом в работе 1752 г. «Политические беседы» (Political Discourses), были те же, что звучали во всеуслышание в ходе дебатов в Шотландии перед образованием унии пятьюдесятью годами раньше: свобода торговли, дающая преимущество бедной стране с низкой заработной платой, или протекционизм и кредитование, содействующие отечественным производителям. Как оптимист Юм отдавал предпочтение свободе торговли. Сэр Джеймс Стюарт в своих «Принципах политической экономии» (Principles of Political Economy, 1767) возражал, что богатые нации не разрешат свободы торговли в ущерб себе и, следовательно, необходимы протекционизм и кредитование. К несчастью для Стюарта, его доводы были просто проигнорированы в «Богатстве народов». Смит не брался судить о перспективах бедных стран, но относительно свободы торговли он не знал сомнений. Ничем не сдерживаемое расширение рынка, как он объяснял, было необходимо для того, чтобы достичь максимального распространения разделения труда и оптимальной аллокации капитала - этих спаренных двигателей роста.

Уверенность Смита в возможностях рынка была краеугольным камнем не только его концепции роста. Она повлияла на всю его политическую экономию. При написании «Богатства народов» Смит сознательно поставил перед собой цель достичь образцовой простоты, согласованности и легкости понимания, которые он считал присущими удачным философским системам и, в частности, ньютоновской философии. Тем, чем для астрономии Ньютона была гравитация, для политической экономии Смита был рынок. Рынок был для него не просто матрицей роста. Он полагал, что тот является механизмом, с помощью которого плоды роста распределяются таким образом, что компенсируется беспрецедентное неравенство коммерциализированного общества посредством столь же беспрецедентного роста уровня жизни даже самых низких и беднейших слоев. (Другими словами, как средство улучшения положения бедных рынок был гораздо более эффективен, чем любой другой механизм, движимый понятием о распределительной справедливости. Это была «невидимая рука», с помощью которой тщеславные желания богатых трансформировались в возросшую сумму накопленных благ для всех.) В дополнение к этому рынок мог бы помочь ограничивать рост непродуктивной правящей власти, поскольку, по мнению Смита, большинство институтов могло бы в некоторой степени быть подчинено его дисциплине. Короче, рынок в «Богатстве народов» представал как основа законченной, фактически самоподдерживающейся экономической системы.

Скорее всего, не просто объяснение роста, а именно этот системный и исчерпывающий анализ, основанный на вере в рынок, и поставил «Богатство народов» выше любой другой работы в области политической экономии эпохи Просвещения - шотландского или же европейского. Стремление к системности и всеобщему охвату проявлялось и раньше: по крайней мере, в «Экономической таблице» (Tableau Economique) (1758-1759) Кенэ, «Лекциях по коммерции» (Lezioni di



Commercio, 1765) Дженовези и «Принципах» (Principles) Стюарта, но «Богатство народов» всех заслонило. Более того, его успех бьш таков, что политическая экономия обрела свою идентичность. Сам Смит не признавал такого вывода, продолжая настаивать на том, что политическая экономия была лишь «отраслью знаний государственного деятеля или законодателя»; его собственная работа в области юриспруденции и моральной философии препятствовала тому, чтобы отбросить более широкую интеллектуальную схему, в составе которой мыслилась политическая экономия. Но когда единая концепция рынка сделала возможным анализ одновременно настолько обширный и настолько самостоятельный, то стало можно предположить, что содержание «Богатства народов» и бьшо особой, автономной наукой - политической экономией.

Смерть Смита в 1790 г. совпала с концом шотландского Просвещения. В Шотландии, как и повсеместно в Европе, Великая французская революция изменила условия и исходные посьшки интеллектуальной жизни, в то время как политическая экономия должна была объяснить применение машин. В самой Шотландии Дагалд Стюарт взялся за адаптацию по-литэкономической концепции Просвещения к этим новым условиям, но у его расширительного, дидактического подхода бьшо мало подражателей. Еще один шотландец, Томас Чалмерс, возглавил направление, привязывавшее политическую экономию к новым теологическим концепциям, в то же время в Англии Рикардо и его последователи просто сузили взгляд на этот предмет. Но даже при этом бьшо бы ошибкой рассматривать классическую политэкономию XIX в. как новое направление. Философский анализ Гегеля (который многое узнал от Стюарта) и радикальная критика Маркса и ранних социалистов показали, что исторические, моралышю и институциональные предпосылки, на которых основывается политическая экономия, остались неизменными со времен шотландской школы. В любом случае именно шотландское Просвещение и конкретно «Богатство народов» впервые показали, как политическая экономия может быть представлена в качестве независимой науки.

БИБЛИОГРАФИЯ

Bryson, G. 1945. Man and Society: the Scottish Enquiry of the Eighteenth Century.

Princeton: Princeton University Press. Campell, R.H. and Skinner, A.S. 1982. The Origins and Nature of the Scottish

Enlightenment. Edinburgh: John Donald. Hont, 1. and IgnatiefF, M. (eds) 1983. Wealth and Virtue. The Shaping of Political

Economy in the Scottish Enlightenment. Cambridge: Cambridge University Press. Medick, H. 1973. Naturzustand und Naturgeschichte der burgerfichen Gesellschaft.

Gottingen: Vandenhoeck and Ruprecht. Phillipson, N.T. 1981. The Scottish Enlightenment. In The Enlightenment in National

Context, ed. R. Porter and M. Teich, Cambridge and New York: Cambridge

University Press.

Sher, R. B. 1985. Church and University in the Scottish Enlightenment. Princeton: Princeton University Press; Edinburgh: Edinburgh University Press.

[Старт] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] [62] [63] [64] [65] [66] [67] [68] [69] [70] [71] [72] [73] [74] [75] [76] [77] [78] [79] [80] [81] [82] [83] [84] [85] [86] [87] [88] [89] [90] [91] [92] [93] [94] [95] [96] [97] [98] [99] [100] [101] [102] [103] [104] [105] [106] [107] [108] [109] [110] [111] [112] [113] [114] [115] [116] [117] [118] [119] [120] [121] [122] [123] [124] [125] [126] [127] [128] [129] [130] [131] [132] [133] [134] [135] [136] [137] [138] [139] [140] [141] [142] [143] [144] [145] [146] [147] [148] [149] [150] [151] [152] [153] [154] [155] [156] [157] [158] [159] [160] [161] [162] [163] [164] [165] [166] [167] [168] [169] [170] [171] [172] [173] [174] [175] [176] [177] [178] [179] [180] [181] [182] [183] [184] [185] [186] [187] [188] [189] [190] [191] [192] [193] [194] [195] [196] [197] [198] [199] [200] [201] [202] [203] [204] [205] [206] [207] [208] [209] [210] [211] [212] [213] [214] [215] [216] [217] [218] [219] [220] [221] [222] [223] [224] [225] [226] [227] [228] [229] [230] [231] [232] [233] [234] [235] [236] [237] [238] [239] [240] [241] [242] [243] [244] [245] [246] [247] [248] [249] [250] [251] [252] [253] [254] [255] [256] [257] [258] [259] [260] [261] [262] [ 263 ] [264] [265] [266] [267] [268] [269] [270] [271] [272] [273] [274] [275] [276] [277] [278] [279] [280] [281] [282] [283] [284] [285] [286] [287] [288] [289] [290] [291] [292] [293] [294] [295] [296] [297] [298] [299] [300] [301] [302] [303] [304] [305] [306] [307] [308] [309] [310] [311] [312] [313]