процветанием торговли и крупными доходами от деловых операций, а также с благоприятными условиями международной торговли.

Ближе к концу XVII в. Локк и Чарлз Дэвенант, пользовавшиеся гораздо более строгой системой рассуждений по сравнению со сюими предшественниками, испытывали, по-видимому, столь же глубокий пиетет перед устойчивым превышением экспорта над импортом и связанным с этим непрерывным притоком металлических денег в страну, как и Малин и Май - сравнительно более поверхностные авторы пер-юй половины века. Интерес к данной проблеме (ставшей едва ли не главным объектом внимания) характеризовал меркантилистскую литературу начиная с XIV столетия. Однако доктрина-долгожительница, постулирующая желательность устойчивого превышения экспорта над импортом, была лишена прочного аналитического основания. Если благотворный эффект внешней торговли заключается в превышении суммы товарного экспорта над импортом, какова связь между выифы-шем от торговли и торговым балансом? Современные комментаторы предприняли попытку пролить свет на этот вопрос, четкий ответ на который отсутствует в оригинальных работах. Является ли размер сальдо торгового баланса мерилом выигрыша от внешней торговли, или выифыш конституируется положительным сальдо торгового баланса, или же положительное сальдо торгового баланса является единственным источником выифыша? Й. Шумпетер однозначно офицает предположение о том, что меркантилисты имели в виду какое-либо из трех перечисленных утверждений (хотя при этом не вьщвигает альтернативных обоснований меркантилистской докфины, которые он считал бы согласующимися с работами авторов той эпохи); напротив, Дж. Вайнер считает приемлемыми все фи интерпретации (Schumpeter, 1954, р. 357; Viner, 1937, р. 16-17).

Возможно, нам следует в корне пересмофсть всю логику интерпретации меркантилистской доктрины. Вместо того чтобы полагать, что меркантилизм усмафивает в росте числа низкооплачиваемых усердных рабочих, полностью и продуктивно занятых в хозяйственной сфере, а также в росте числа субсидируемьк производителей и торговцев условие итогового превышения экспорта над импортом и чистого притока металлических денег, быть может, имеет смысл рассмафивать меркантилизм в качестве сфатегии использования внешней торговли для стимулирования национальной экономики. В рамках этой альтернативной концепции причинно-следственных связей конечной целью оказывается национальное процветание и государственная мощь, в то время как положительное сальдо торгового баланса и увеличение денежной массы приобретают характер решающего средства, а достижение полной занятости - характер операциональной цели. Поздние авторы, включая авторов XVIII в., особенно много внимания уделяли занятости. Кроме того, была предложена модифицированная концепция сальдо торгового баланса, в рамках которой сравнению подлежат не стоимостные объемы экспорта и импорта товаров и услуг, а количества ФУда, воплощенные в этих товарах и услугах. При такой интерпретации целью становится положительное сальдо экспорта услуг национальной

рабочей силы (занятости), а желательность товарного экспорта оказывается обусловленной его прямым (а не косвенным - через прирост денежной массы) влиянием на величину занятости. Некоторые современные исследователи, стремящиеся привести в систему концептуальные построения меркантилистов, пришли к выводу, что большинство меркантилистских рекомендаций проще всего и полнее всего могут быть объяснены именно на основе предположения, что основной целью их авторов было обеспечение полной занятости (см., например: Grampp, 1965, vol. 1, part 2).

Протекционистские меры, рекомендуемые авторами-меркантилистами, идеально согласуются с акцентом на «балансе занятости», причем с течением времени протекционизм во все большей степени пропагандировался без сколь-либо серьезной оглядки на приток металлических денег и рост денежной массы, а то и без всякого упоминания о них. Однако многие меркантилисты сохранили верность идее о важности «здорового» денежного обращения и лишь немногие признали бумажные деньги в качестве полноценного субститута металлических. Поскольку объему денежной массы по-прежнему придавали большое значение, а под деньгами по-прежнему понимались только металлические деньги, вопрос о балансе внешней торговли не мог оставаться без серьезного внимания на протяжении сколь-либо продолжительного времени.

Рассмотрение занятости и производства в качестве главных объектов экономической политики может способствовать разрешению противоречия между поддержанием «благоприятного» торгового баланса и непрерывным увеличением денежной массы. Пока наблюдается превышение экспорта над импортом, неизбежен приток металлических денег в страну. Однако если увеличение денежной массы ведет к росту цен, а спрос на товары зависит от уровня цен, то внутренняя инфляция, обусловленная притоком денег, в сочетании с дефляцией за рубежом будет содейстювать сокращению товарного экспорта и стимулировать импорт, тем самым корректируя торговый баланс. Мы указывали, что многие меркантилисты напрямую увязывали изменения денежной массы с изменениями цен; некоторые меркантилисты не акцентировали эту зависимость, а некоторые в зависимости от конкретного контекста то учитывали ее, то игнорировали. Однако даже тогда, когда связь между денежной массой и ценами признавалась, она очень редко упоминалась при рассмотрении вопросов внешней торговли, а в тех случаях, когда такое упоминание имело место, едва ли не единственной его целью было указание на улучшение условий торговли под влиянием роста экспортных цен. Хотя рост цен не всегда рассматривался в качестве приоритета, денежную массу рекомендовалось поддерживать на достаточно высоком уровне, необходимом для предотвращения дефляции, поскольку падение цен однозначно интерпретировалось как препятствие на пути экономической активности и экономического развития.

Некоторые современные комментаторы (см., например: Blaug, 1985, р. 18) предложили решение головоломки, связанной с проблемой вы-

равнивания торгового баланса. Меркантилисты, выступая за расширение предложения денег и увеличение расходов, возможно, имели в виду - используя нереалистические предположения о высокой мобильности факторов производства и быстрой адаптации экономики к складывающимся условиям - не повышение уровня цен, а увеличение объема сделок: в рамках «уравнения обмена» (которое не бьшо сформулировано самими меркантилистами) рост предложения денег и скорости их обрашения уравновешивается ростом положительного сальдо торгового баланса или ростом национального выпуска при сравнительно небольших изменениях уровня цен. Однако там, где они действительно опирались на логику количественной теории денег - отметим, в частности, яркую иллюстрацию такого подхода у Локка, - из нее вытекает не только вьшод об исчезновении желаемого превышения экспорта над импортом, но и заключение о том, что более высокий уровень цен (Р) при данном показателе национального дохода (PQ) ведет к снижению физического объема выпуска (0. С этим затруднением неизбежно приходится сталкиваться при использовании мер инфляционной политики для стимулирования выпуска и занятости - вне зависимости от того, связаны ли эти меры с увеличением положительного сальдо торгового баланса или нет.

Меркантилизм бьш ориентирован на достижение как экономических, так и геополитических целей, а представления о торговом балансе находили четкие аналогии в представлениях о международном балансе сил. Всеобщим признанием пользовалась точка зрения, согласно которой как богатство, так и государственная мощь в мировом масштабе являются заданными величинами, поэтому их абсолютный прирост в одной из стран означает одновременно их прирост по отношению к другим странам и за счет других стран. Однако, хотя в центре внимания меркантилистов находился рост как богатства, так и государственной мощи, можно предположить, что достижение одной из этих целей рассматривалось в качестве средства достижения другой. И если отношения между богатством и мощью были отношениями средства и цели, то согласно интерпретации, разделяемой большинством современных историков экономической мысли, богатство должно рассматриваться в качестве средства для достижения более общей цели, заключающейся в повышении государственной мощи. Как и по большинству других вопросов, работы авторов-меркантилистов не позволяют сделать однозначного вывода на этот счет. Однако представляется разумным при описании базовой меркантилистской позиции рассматривать и богатство, и мощь как два ключевых элемента, в долгосрочном аспекте находящиеся в отношении взаимной зависимости и взаимной гармонии. Как заключает Чайлд, «внешняя торговля порождает богатство, богатство порождает мощь, а мощь содействует сохранению нашей торговли и нашей религии» (Coleman, 1969, р. 79).

III. Трудности, с которыми сталкиваются историки экономической мысли при работе с произведениями авторов-меркантилистов, не ограничиваются изложением содержания этих произведений. Существует