да у кого-то был туберкулез, это называлось словом "потребление". То есть вплоть до этого века быть потребителем не означало ничего хорошего, а напротив, значило нечто плохое».

Как бы то ни было, фабричная система позволила в огромной степени сократить время, требующееся для производства товаров. Здесь-то и кроются корни нового конфликта: чем заниматься в оставшееся время? Одни считали, что нужно производить больше вещей, другие были убеждены, что нужно меньше работать. Роскошь или простота. Деньги или время.

ПРАВО НА ЛЕНЬ

На противоположной стороне Атлантики кипел похожий спор. В 1883 году, находясь во французской тюрьме, Поль Аа-фарг, зять Карла Маркса, написал провокационное эссе под названием «Право на лень», бросающее вызов этике, согласно которой необходимо увеличивать объем производства и потребления. Лафарг высмеивал промышленников, которые «проходят по территориям, населенным счастливыми народами, беззаботно греющимися на солнышке», и «прокладывают железные дороги, строят фабрики и вводят изнурительные формы труда»,

Лафарг считаллень «матерью искусств и добродетелей» и утверждал, что даже в те времена производительность фабрик была достаточной, чтобы при трехчасовом рабочем дне удовлетворять все основные потребности. Подобно Марксу, он подчеркивал, что закон католической церкви дал рабочим мн ого праздничных дн ей ДЛ.Я почитания святых, когда работать было запрещено. И нет ничего удивительного, говорил он, в том, что промышленники предпочитают протестантизм (с его этикой работы), который «развенчивал святых на небесах, чтобы отменить праздники, yi-режденные в их честь на земле».

В это же самое время в Англии Уильям Моррис, поэт, художник, эссеист, создатель кресла Морриса, заявил, что под давлением фабричной системы «огромные массы людей по безрассудной прихоти и жадности работодателей вынуждены производить вредные или бесполезные вещи». «Огромное количество рабочей силы, - писал Моррис, - потрачено на то, чтобы заполнить витрины магазинов всем тем, что удивительно и чрезмерно».

«я прошу вас», - призывал Моррис, подумать об огромной массе людей, занятых всей этой жалкой чепухой: от инженеров, которым пришлось делать машины для производства машин, до несчастных клерков, которые день за днем и год за годом сидят в жутких комнатенках, где заключен весь круг их обязанностей, или продавцов, которые, не решаясь признать свои души своими, продают их в розницу... праздной толпе, которой они не нужны, но которая все же покупает их, чтобы очень скоро до смерти ими пресытиться.

«В будущем хорошая жизнь ничем не будет напоминать жизнь сегодняшних богачей. Свободные люди, - утверждал он, - должны жить простой жизнью и наслаждаться простыми удовольствиями». Моррис определял порядочную, обеспеченную жизнь как жизнь, требующую наличия «здоровоготела и активного ума, занятия, соответствующего здоровому телу и активному уму, и красивого мира вокруг, чтобы в нем жить».

ПРОСТАЯ ЖИЗНЬ

В это время открывающиеся в Соединенных Штатах новые заведения, например универмаги, способствовали проведению в жизнь интенсивного потребления. «Городские универмаги появились в 1880-х годах, - говорит историк Сьюзан Страссер, - в сущности, для того, чтобы создать место, куда люди смогут прийти и забыться, а попутно истратить свои деньги». К 1890-м годам состоятельные американцы с гордостью демонстрировали материальные свидетельства своего успеха.

«Самый пылкий энтузиазм по поводу простой жизни разгорелся в Америке в конце XIX века», - признает историк Дэвид Ши. «В то время Теодор Рузвельт был одним из главных поборников простого образа жизни американцев. Рузвельт был достаточно откровенным, когда говорил, что при всей поддержке, оказываемой им американскому капитализму, он опасается, что если позволить капитализму развиваться свободно, он, в конце концов, породит продажную цивилизацию». В своей замечательной книге «Простая жизнь» Ши приводит и другие примеры интереса к умеренности, вспыхнувшего тогда на границе двух веков. Даже самый популярный тогда в Америке журнал The Ladies Ноте Journal в то время пропагандировал простоту.

ОБЩЕСТВЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ-ЗА КОРОТКИЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ

В те времена профсоюзы рабочих тоже еще не начали рассматривать хорошую жизнь как жизнь, изобилующую товарами, где прогресс измеряется количеством произведенных вещей. Действительно, в течение более полувека требование сокращения времени работы было главным вопросом на повестке дня профсоюзов. В 1886 году сотни тысяч рабочих наполнили американские города, требуя, чтобы восьмичасовой рабочий день был признан в Америке законным стандартом. Этого не произошло вплоть до 1938 года, когда вагнеровский Закон о трудовых отношениях установил для всей страны восьмичасовой рабочий день и сорокачасовую рабочую неделю. И с тех пор лидеры профсоюзов стали бороться за шестичасовой рабочий день. Это необходимо, - утверждали они, - по причинам как духовного, так и экономического характера.

«Значимость свободного времени как одной из человеческих ценностей даже более высока, чем его экономическая значимость, - писал Уильям Грин, президент Американской федерации труда в 1926 году. Грин заявлял, что работа в его время стала «бессмысленной, повторяющейся, скучной», что она не предоставляет возможности «удовлетворения интеллектуальных потребностей». Более короткий рабочий день, по словам Грина, был необходим «для более интенсивного развития духовных и интеллектуальных способностей». Его вице-президент Мэтью Уолл упрекал современное производство в том, что оно игнорирует «более утонченные стороны жизни. К сожалению, над жизнью нашей промышленности довлеет материалистический дух производства [синдрома потреблятства?], и в этой жизни остается мало места для совершенствования человеческого тела, ума и развития духа».

Джулиет Стюарт Пойнц, директор по образованию в Международном союзе рабочих, изготавливающих женскую одежду, заявила, что больше всего рабочие-хотят иметь «время на то, чтобы быть людьми». «Рабочие, - сказала она, - заявили, что их жизни предназначены не для того, чтобы продавать их по любой цене, - Никакая зарплата, даже самая высокая» не имела для них такого значения, как свободное время, в котором они нуждались.

ВРЕМЯ ДЛЯ ОБЩЕНИЯ С БОГОМ

За спиной у профсоюзов, как замечает Бенджамин Ханникат из университета штата Айова в своей книге «Работа без конца», сплачивались видные религиозные лидеры, которых беспокоило, что рабочим не хватает времени на размышления над духовными вопросами, что у них нет «времени для общения с Богом». Представители иудейской религии выступали против работы в субботу как посягательства на Шабат, и вели борьбу за пятидневную рабочую неделю. Лидеры католиков сподвигли Папу Льва XIII (в его энциклике Rerum Novarum, 1891) на призыв к достижению уровня зарплаты или размера семейного бюджета, которые бы гарантировали работающим семьям доход, достаточный для обеспечения «скромного комфорта».В остальном они были убеждены, что рабочим важнее иметь больше времени, нежели больше денег.

В 1920-е годы монсиньор Джон Раэн, главный редактор «Журнала католических благотворительных организаций» напомнил об утверждении Святого Августина о том, что естественное право требует наличия как «максимального» стандарта жизни, так и низшего. «Истинная и разумная теория, - писал Раэн, - заключается в том, что коль скоро люди произвели то, что им необходимо, и обеспечили себе разумное количество комфорта, им следует провести оставшееся время за развитием своих интеллектуальных сил, стремясь к высшим формам жизни». «Им следует, - сказал он, -задаться вопросом, для чего они живут?» Еврейский ученый Феликс Коэн отмечал, что в библейской традиции работа является проклятием, наложенным на Адама за его грех в эдемском саду, и считал, что если отменить производство товаров, которые не являются необходимыми, а являются излишними, то вскоре можно будет сократить рабочую неделю до десяти часов!

ЕВАНГЕЛИЕ ПОТРЕБЛЕНИЯ

Однако у ведущих промышленников в 1920-е годы была своя религия, евангелие потребления. Они были убеждены, что уменьшение числа рабочих часов поставит на колени всю капиталис-

тическую систему. Увеличение количества свободного времени, предупреждал экономист Томас Никсон Карвер из Гарварда, плохо скажется на бизнесе:

- Нет никакой уверенности в том, что большее количество свободного времени будет постоянно способствовать стремлению приобретать вещи. Довольно вероятно, что свободное время будет посвящаться развитию искусств и изящных сторон жизни; посещению музеев, библиотек и галерей, или прогулкам, спортивным играм и недорогим развлечениям... это ослабит стремление к материальным благам. Если в результате люди станут больше заниматься садоводством, работой по дому, изготовлением и починкой мебели, покраской и ремонтом дома, а также другими полезными занятиями, это сократит спрос на товары тех отраслей промышленности, которые платят людям зарплату.

Другими словами, это ослабит синдром потреблятства. У автора приведенных строк этот факт вызывал опасения. У нас - нет.

Когда в 1913 году с конвейеров Генри Форда начали сходить первые автомобили «Форд Модель-Т», предметы потребления посыпались на страну как из рога изобилия. Предприниматели искатш путей продать их, а заодно с ними - экономическое евангелие потребления, способствуя развитию рекламной индустрии, которая обращалась - и до сих пор обращается - к психологии за помощью в продвижении товаров.

«Продавайте людям их мечты, - предложил специалист по рекламе бизнесменам из Филадельфии в 1923 году. Продайте им то, чего они жаждут, на что надеются, что уже отчаялись получить. Продавайте им шляпы от солнца, озаряя все вокруг солнечным светом. Продавайте им мечты - мечты о сельских клубах, школьных балах и образы того, что может случиться, если только они сделают покупку. В конце концов, люди покупают вещи не для того, чтобы их иметь. Они покупают надежду, надежду на то, что может сделать для них продукция, которую вы продаете. Продайте им эту надежду, и вам не придется заботиться о том, чтобы продать им сами товары». "

Человеческие желания, как провозглашали люди, стоявшие у руля американской промышленности, ненасытны, а потому возможности бизнеса безграничны. В 1920-х годах в их евангелие благосостояния верило довольно много людей. Первое в мире общество массового потребления вступило в жизнь, танцуя

чарльстон. Кассовые аппараты пощелкивали, а фондовая биржа воспаряла выше, выше и выше, как это повторилось потом, в 1990-X годах. Находились такие, кто думал, что экономический спад никогда не наступит.

КОРОТКИЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ В ПЕРИОД ДЕПРЕССИИ

Но однажды, в «Черную пятницу» октября 1929 года все обрушилось. «Уолл-стрит терпит фиаско», - гласил заголовок в журнале Variety. Миллионеры внезапно превратились в нищих и начали выбрасываться из окон. Выстроились очереди за бесплатными обедами. Миллионы людей остались без работы, и никто не мог отложить на черный день и десяти центов. При таком количестве безработных идея о сокращении рабочего дня, «распределении работы», снова вошла в моду. Даже президент Герберт Гувер называл укороченный рабочий день самым быстрым способом создать больше рабочих мест.

Лидеры профсоюзов, такие, как Вильям Грин, по-прежнему требовали для рабочих «шестичасового рабочего дня и пятидневной рабочей недели». Вообразите себе их удовлетворение, когда 6 апреля 1933 года пришло известие из Вашингтона о том, что Сенат Соединенных Штатов только что принял законопроект, официально устанавливающий для Америки тридцатичасовую рабочую неделю. Все остальное будет считаться сверхурочной работой. Тридцать часов. Это было около семидесяти лет назад.

Но, в конце концов, законопроект все-таки провалился из-за нескольких голосов, поданных против. Президент Рузвельт возразил против него, потому что был убежден: федеральные программы по созданию рабочих мест - входящие в его систему «Новый курс» - являются более удачным способом сократить безработицу и не допустить ослабления промышленности.

Однако некоторые предприниматели уже успели ввести тридцатичасовую рабочую неделю и получили прекрасные результаты. Промышленный магнат в области производства продукции из злаков А.К. Келлог принял бразды правления в 1930 году. Кел-лог был авторитарным капиталистом, который железной рукой управлял своей компанией. Но у него было своего рода радикаль-