ного превосходства в иптеллектуальпом отпошении, сохраняются в этих корпорациях «ученой аристократии» в сильной форме. Бытует мнение, что женщина должна, согласно приличиям, приобретать только такие знания, которые можно подвести под одну нз двух рубрик: 1) те знания, которые непосредственно ведут к лучшему исполнению работы по дому - к домашней сфере; 2) те знания и навыки, квазинаучные и квазихудожественные, которые очевидным образом попадают под рубрику исполнения подставной праздности. Считается, что овладение знаниями является неподобающим делом для женщины, если оно способствует развитию личности и приобретается исходя из ее собствеппого познавательного интереса - не побуждается канонами приличия и не соотносится опять же с господином, удобство или добрую славу которого следует усугубить применением знаний или их демонстрацией.* Всякое знание, которое полезно как доказательство празд-f ности, но полноправной, а не подставной, также не счита- ется позволительным.

Для нонимания роли высших учебных заведений в экономической жизни общности отмеченные явления важны скорее как указания на общую позицию, а не как факты, сами по себе имеющие первостепенное экономическое значение. Эти явления показывают, каковы инстинктивно занимаемая позиция и сознательный враждебный настрой ученых кругов по отношению к жизненному процессу производствеппой общности. Они служат в качестве экспоненты уровня развития, достигнутого высшим образованием и учеными слоями, давая указание на то, что справедливо ожидать от ученых кругов в вопросах, где их ученость и образ жизни имеют более непосредственное значение для более эффективной экономической жизни общности, а также для приспособления системы общественной жизни к требованиям времени. Сохранившиеся ритуальные явления указывают на господство консервативных, если не реакционных, настроений в тех высших учебных заведениях, где культивируется традициопная ученость.

В донолненне к названным указаниям на консервативную позицию нужно сказать еще об одной характерной черте того же плана, но являющейся более важным симптомом, нежели склонность к тривиальностям формы и обряда, которая может показаться несерьезной. Намного большее число американских колледжей и университетов культивирует какое-либо религиозное вероисповедание и

в какой-то мере - соблюдение обрядов благочестия. Предполагаемая хорошая осведомленность профессоров и преподавателей этих учебных заведений в научных д1етодах и знакомство с научнЬй точкой зрения, казалось бы, должны избавлять их от анимистического образа мысли, однако существует все же значительная их часть, которая открыто признает принадлежность к антропоморфической вере и обнаруживает элементы образа мысли, характерные для раннего развития культуры. Заявления о благочестивом рвении, безусловно, в изрядной мере являются формальными и служат средством для достижения определенных целей как со стороны учебных заведений в целом, так и отдельных преподавателей; но можно ие сомневаться, что в высших учебных заведениях все же отмечается весьма существенная антропоморфическая позиция. Поскольку это так, постольку элемент антропоморфизма нужно считать выражением архаического, анимистического склада ума. Склад ума преподавателя непременно до какой-то степени перенимается обучающимся, а придание определенного направления образу мысли студента соответственно приводит к консервативности и атавистическому возврату; это препятствует усвоению студентом фактических знаний, которые наилучшим образом служили бы целя.м производства.

В университетских занятиях спортом, пользующихся столь большой популярностью в престижных учебных заведениях в наши дни, наблюдается аналогичная тенденция; действительно, и спорт, и благочестивая позиция имеют в колледжах много общего как в отношении их психологического основания, так и в отношении их воздействия на обучающегося. Однако данное выражение варварского темперамента нужно приписывать не характеру учебного заведения как такового, а прежде всего массе студентов, если только ко.лледжи или администрация колледжей, как иногда случается, не оказывают активную поддержку и поощрение развитию спорта. Подобное справедливо как в отношении занятий спортом в колледжах, так и S отношении студенческих «братств» *, но при некотором различии.

* Студенческие «братства» в американских колледжах стали популярны в XVIII в. Основанием объединения студентов в братства часто служила классовая принадлежность и степень состоятельности родителей. Имеют форму землячеств и клубов - литературных, светских, спортивных, реже академических. Осуществляют некоторую практически» кооперацию в учении, часто име-

Занятия спортом в колледжах служат иреимущественно просто выражением хищнического побуждения; студенческие «братства» становятся своеобразным проявлением унаследованной приверженности своему клану - качества, занимавшего столь значительное место среди характерных особенностей темперамента варвара-хищника. Можно также заметить, что между «братствами» и занятием спортом существует тесная связь. Поскольку в одной из предыдущих глав уже говорилось о спортивной, азартной привычке, едва ли нунно продолжать обсуждение экономического значения сиортивной подготовки или воснитания иривер-•гкенности к своему клану как подготовки к фракционной деятельности.

Все эти черты образа жизни ученых слоев и учреждений, иривержепных сохранению традиционной системы высшего образования, являются в значительной мере случайными. Их едва ли нужно считать органическими элементами той официальной исследовательской и учебной работы, для очевидного занятия которой существуют эти учебные заведения. Вместе с тем эти симптоматические показатели подкрепляют наши иредноложения о характере выполняемой работы - рассматриваемой с экономической точки зрения, - а также доказывают наличие тех склонностей, которые проводимая ири этих симптомах серьезная работа фактически прививает посещающей учебные заведения молодежи. В силу уже изложенных обстоятельств возникает иредноложение, что высшие учебные заведения в их работе, так же как и в их порядках, занимают консервативную позицию, однако это предположение нужно проверить сравиением экономического характера действительно выполняемой ими работы, а также обзором тех знаний, сохранение которых вверяется высшим учебным заведениям. В этом отношении, как известно, ири-знанные учебные заведения до недавнего времени удерживали консервативные позиции. Они становились на позицию неодобрения в отиошении всех нововведений. Как общее правило, новая точка зрения или новая формулировка знаний получала поддержку и бралась иа вооружение в учебных заведениях только после того, как это

Ют свои общежития. - Престижем, приверженностью ко всему «классическому», о которой позже скажет автор (см. с. 360), объясняется именование студенческих братств буквами греческого алфавита. - Прим. перев.

новое прокладывало себе дорогу за их пределами. В качестве исключений из этого правила нужно упомянуть малозаметные нововведения и отступления от традиций, которые никак ошу-тимым образом ие влияют ни на установившиеся взгляды, ни иа существующую систему общественной жизни; такие, как, например, элементы фактических знаний в физико-математических науках, а также новые прочтения и истолкования классиков, в особенности такие, которые имеют отношение лишь к филологии или литературе. Кроме как в сфере «гуманитарных наук», в узком смысле, да и то лишь в той мере, в какой традиционная точка зрения гуманитарных наук оставлялась новаторами в целости, неизменно отмечался тот факт, что ученые круги высших учебных заведений иа все нововведения смотрели косо. Новые взгляды и наиравления в научной теории, в особенности те, которые в каком-либо вопросе затрагивают теорию общественных отношений, находили свое место в системе университетского образования с запозданием, встречая не сердечный прием, а вынужденную терпимость; а люди, пытавшиеся расширить таким образом сферу человеческих познаний, их современниками учеными обычно иринима.чись плохо. Пока нововведения ие начинали устаревать, почти потеряв свою полезность, до той поры высшие учебные заведения обычно ие оказывали поддержки никакому серьезному иродви-жегшю вперед в методах познания или в самом предмете знания. Потом они становились уже банальными фактами из интеллектуального багажа нового иоколеиия, которое вырастало в условиях внеакадемического корпуса знаний в условиях формирования образа мысли этими новыми знаниями и новой точкой зрения. Все сказанное справедливо в отношении недавнего прошлого. Насколько оио может быть справедливым в отношении неносредственно настоящего времени, говорить было бы неосмотрительно, потому что невозможно увидеть сегодняшние явления в такой нерснективе, которая давала бы правильное представление об относительных размерах этих явлений.

Пока ничего ие было сказано о меценатстве как функции зажиточных слоев, функции, на которой, ио обыкновению, довольно подробно останавливаются авторы и ораторы, рассматривающие развитие культуры и системы общества. Эта ираздиосветская функция имеет немаловажное значение для высшего образования и расиространения знаний и культуры. То, как и в какой стенени праздный

класс способствует образованию посредством частной фи< нансовой поддержки подобного рода, достаточно известно Это нередко изображалось в страстных п эффектных выражениях ораторами, близкое знакомство которых с темой позволяло им довести до сознания слушателей огромное значение данного фактора развития культуры. Однако ораторы представляли вопрос с точки зрения интересов культуры или ночтенности, а не с точки зрения экономических интересов. Функция, осуш;ествляемая состоятельными людьми, заслуживает некоторого внимания с экономической точки зрения, и оценка ее полезности в производственном отношенпи будет служить примером такого рассмотрения.

В плане характеристики меценатства нужно отметить, что, если, рассматривать его со стороны, просто как экономическое или производственное отношение, оно выступает как отношение статуса. Лицо, получаюш;ее частную финансовую поддерж-ку, следует ученому образу ншзни, а; известная слава достается его попечителю подобно тому, [ как добрая репутация приписывается господину, за кото- рого в той или иной форме представляется подставная праздность. Нужно также заметить, что исторически содействие учению или поддержанию ученой деятельности посредством меценатства способствовало обычно приобретению знаний в области гуманитарных наук. Эти знания имеют тенденцию скорее понижать, чем повышать производственную эффективность обш;ества.

Далее, нужно сказать о прямом участии членов праздного класса в содействии знанию. Канонами почтенного су-ш;ествования формируются такие духовные интересы, которые в праздном классе ищут выражение в области классической, формальной эрудиции, а не в области естественных наук, имеющих какое-нибудь отношение к нро-изводственной жизни общности. Наиболее частые экскурсы в области, отличные от классической, совершаются членами праздного класса в предмет юриспруденции, а также политических наук, особеппо же управленческих. Эти, с позволения сказать, науки являются по существу сводами целесообразных принципов, служащих для руководства праздному классу при отправлении им функции управления. Интерес, с которым подходят к данной дисциплине, следовательно, не бывает обычно просто духовным или познавательным интересом. Оп является в широком плане практическим интересом, диктуемым потребностями того

отношения господства, в котором находятся члены праздного класса. По происхождению функция управления - хищническая, всецело присущая архаичному образу жизни праздного класеа. Она заключается в осуществлении принуждения, власти над населением, у которого праздный класс черпает средства к существованию. Этот учебный предмет, как и практические моменты, наполняющие ого содержанием, имеют, следовательно, известную привлекательность для праздного класса, независимо от всех воиросов, связанных с познанием. Справедливость этого утверждения сохраняется везде, где и пока функция управления продолжает быть собственнической функцией; справедливость этого тезиса распространяется и далее в той мере, в какой традиция архаической фазы государственной эволюции сохраняется в последующей жизни тех современных общностей, где праздный класс начинает отходить от собственнического управления государством.

Что касается той области образования, где преобладает познавательный пли духовный интерес - в настоящих науках, которые но праву называются науками, - дело обстоит несколько иначе, не только в отношении занимаемой праздным классом позиции, но и в отношении тенденции развития денежной культуры в целом. К знанию ради него самого, к проявлению способности понимания без стоящих за этим целей должны, казалось бы, стремиться люди, которых от предмета их устремлений пе отвлекают никакие безотлагательные материальные интересы. Привилегированное положение праздного класса по отношению к производству долншо было бы дать полный простор проявлению познавательного интереса у иредставителей этого класса, а вследствие этого у нас было бы очень много образованных людей, исследователей, крупных ученых - выходцев из этого класса, - которые, как самоуверенно полагают многие авторы, у нас уне есть, и эти люди могли бы извлекать стимулы для их научных нзысканнй и теорий из школы праздной жизни. Некоторые результаты такого рода нужно ожидать, однако мы достаточно подробно рассмотрели черты образа жизии ираздного. класса, отвлекающие его духовные интересы на предметы, не связанные с познанием причинпо-следствеппых связей, которое и составляет сущность науки. Образ мысли, характеризующий жизнь ираздного класса, постоянно вращается вокруг личного господства и завистнического представле-