сферу приложения. В особенности оно приложимо к тем движениям за реформу илп восстановление в правах религиозной жизни, которые стремятся к суровости, пиетизму, аскетичности, т. е. когда считается, что жизнь человека находится в прямой рабской зависимости от духовного повелителя. Другими словами, когда теряет силу институ! священства или есть исключительно живое ощущение непосредственного и властного участия божества в делах житейских, то считается, что светское лицо находится в прямой рабской зависимости от божества, а его образ жизнп, как это представляется, становится показателем подставной праздности, направленной на усиление господней славы. В таких случаях атавистический возврат к непосредственному подчипенню выступает в качестве ключевого момента благочестивой позиции. При этом особое значение придается строгой и причиняющей неудобство подставной праздности в ущерб демонстративному расточительству как средству снискания господней милости.

Некоторое сомнение в том, что такое описание священнического образа жизни является вполне правильным, возникает на том основании, что значительная часть священников во многих элементах отходит от характерного для них образа жизни. Он теряет свою силу среди духовенства тех вероисповеданий, которые в какой-то мере ототпли от давно установленной системы вероучений и обрядов. Это духовенство снисходит до заботы, по крайней мере официальной, о мирском благоденствии светских лиц, равно как и о своем собственном. Стиль жизни не только в частной, домашней обстановке, но нередко даже на людях уже не отличается так сильно от стиля жизни лиц светского склада ни в показной строгости, ни в архаизме атрибутов. Это наибо.тее справедливо в отношении тех вероисповеданий, которые дальше других разошлись с традрщией. По этому поводу нужно сказать, что здесь нам приходится иметь дело не с расхождением в теории священнической жизни, а с неполной сообразностью этой группы духовенства с характерным образом жизни. Речь идет лишь о представителях еще не полностью сформировавшегося священства, и их образ жизии не следует рассматривать как истинно и достоверно священнический. Духовенство такого рода можно было бы охарактеризовать как священство «полукастовое» или находящееся в процессе становления и.ли воссоздания. Оно, как можно ожидать, будет •обнаруживать характерные черты священнической функ-

ции только в завуалированном впде, в сочетании с чуждыми мотивами и традициями - из-за того, что в цели тех организаций, которылг принадлежит эта несообразующаяся часть священства, вмешиваются факторы, отличные от аипмизма и статуса.

Можно апеллировать непосредственно к вкусу всякого лнца с различающим, культивированным представлением-о священнических приличиях или к господствующему представлению о том, что составляет внешние приличия-духовенства в любой общности, среди которой принято думать п высказывать критические замечания по поводу того, что может или чего не может делать духовное лицо, не подвергаясь при этом осуждению. Даже в наиболее сильно секуляризованных вероисповеданиях ощущается что должно соблюдаться некоторое различие между священническим и светским образом жпзпн. Никакая чувствительная личность не может не ощущать, что там, где члены духовенства данного вероисповедания или секты отходят от традиционной практики в направлении менее строгого и.ли менее архаичного поведения и одежды, они тем самым отходят от идеала священнического декорума. Наверно, пе существует такой общности и такой секты в пределах западной культуры, в которых границы позволительных поб.лалек не были бы заметно теснее для .лица, на которое возложена священническая функция, нежели для простого мирянина. Если имеющееся у самого священника чувство жреческих приличий пе накладывает-действенного ограничения на его поведение, то широка распрострапеиное в общности представление о приличпя.х обычно заявляет о себе так навязчиво, что заставляет того подчиниться или оставить свою должность.

Можно добавить, что очень мало кто из представителей духовенства стал бы открыто добиваться увеличения жа.тованья корысти ради; а если бы такое заявление было-сделано открыто, оно было бы найдено отвратительным членами прихода с их представлениями о приличии. В связи с этим можно отметить также, что каждый, кроме разве что зубоскалов и очень глупых людей, испытывает инстинктивное внутреннее огорчение при шутке, звучащей с церковной кафедры, и что нет такого человека, чье уважение к его духовному пастырю не страдало бы вследствие всякого признака веселости со стороны оного при любом стечении жизненных обстоятельств, кроме тех случаев, когда будет явно чувствоваться, что это веселость.

театральная, т. е. случаев вынужденного расслабления чувства собственного достоинства. Приличествующая святилищу и должности священнослужителя манера выражаться должна также содержать как можно меньше ассоциаций с действительной, повседневной жизнью, слова не должны черпаться из лексики современной торговли или производства. Подобным образом легко оскорбить имеющееся у человека чувство приличия слишком подробным и обнаруживающим близкое знакомство с предметом разбором духовными лицами ироизводственных и прочих чисто человеческих вопросов. Существует определенный уровень обобщения, опускаться ниже которого благовоспитанному духовному лицу при обсуждении им мирских -интересов не позволит культивированное чувство приличия в отиошении проповеднической речи. Те вопросы, которые важны просто для человека и его светской ншзни, надлежит разбирать с такой степенью обобщенности и отстраненности, чтобы можно было понять, что говорящий представляет господина, чей интерес в мирских де.тах не расиространяется дальше их снисходительного санкционирования.

Далее нужно заметить, что эти несообразующиеся с канонами секты и варианты традиционных вероисповеданий, которые здесь обсуждаются, разнятся между собой •по стенени несоответствия идеальному образу священнической жизни. Вообще говоря, расхождение в этом отношении будет самым широким у сравнительно молодых вероисповеданий, и в особенности тех, которые находят приверженцев иреимущественно среди низших слоев среднего класса. Эти вероисповедания обычно обнаруживают значительную примесь гуманных, филантропических или иных мотивов, которые нельзя отнести к выражениям благочестивой позиции, таких, как жажда знаний или веселого общения, которая явно обнаруживается в реальных интересах членов проре.лигиозных организаций. Несообразующиеся с канонами или сектантские движения проистекают из смеси мотивов, ряд из которых действует вразрез с чувством статуса, лежащим в основе священнической функции. Иногда, надо признать, мотивом в значительной мере послужило именно неприятие системы статуса. В таких случаях институт священства разрушался при таком переходе, ио крайней мере частично. Выступающий в защиту такой организации является поначалу скорее служащим, представителем организации, нежели членом осо-

бого священнического класса, выступающим от лица божественного господина. И лишь в процессе постепенной спецпа.чизации такой представитель движения, уже в последующих поколениях, вновь обретает положение жреца с полной инвеститурой священнического авторитета и с сопровождающим этот авторитет строгим, архаичным образом жизни, носящим характер подставной праздности. Подобное справедливо в отношении распада и восстановления благочестивой церемонии после такого рода временного отвращения от системы статуса. Священнические функции, образ жизни и система обрядов благочестия вос-стаиав.ттиваются в своих нравах лишь ностененио, незаметно и с большими или меньшими частными изменениями, ио мере того как настойчивое общественное представление о благочестивом приличии вновь утверждает свое первенство в вопросах, касающихся заиитересованности з сверхъестественном, - и, можно добавить, ио мере того как данная организация становится богаче, усваивая, таким образом, взгляды и образ мысли, более близкие к взглядам и образу мысли праздного класса.

За слоем священнослужителей, располагаясь в порядке восходящей иерархии, идет обычно к.тасс представляющих подставную праздность сверхъестественных лиц: святых, ангелов и так далее-или сверхъестественных лиц, им равносильных в тех или иных этнических культах. Согласно разработанной системе статуса, они располагаются по рангам, один над другим. Принцип статуса пронизывает всю иерархическую систему - и видимую, и невидимую. Добрая репутация отдельных категорий лиц сверхъестественной иерархии такне обычно требует известной дани в виде подставного нотреб.чения и подставной праздности. Во дпюгих случаях они соответственным образом обрекли на служение себе подразделения религиозных служителей или иждивенцев, представляющих за них праздность по тому же образцу, который соответствует несамостоятельному праздному классу при патриархальной системе, - как это было установлено в одной из начальных глав.

Может быть, не является очевидным и требует размышления вопрос о том, какое же отношение обряды благочестия и характерная особенность темперамента, которую они подразумевают, или охватываемое культом потребление товаров и услуг, имеют к праздному классу совремеи-

ной общности или к экономическим мотивам, выразителем которых является этот класс при современном образе жизни общества. В этой связи будет полезно дать краткий обзор некоторых известных явлений.

Как явствует из какого-то момента настоящего обсуждения, для осуществления коллективной жизни в наши дни, особенно в том, что касается производственной эффективности современной общности, характерные особенности благочестивого темперамента скорее являются препятствием, чем оказывают помощь. Соответствующим образом следует сделать вывод, что у современной производственной жизни имеется тенденция устранять отбором эти особенности духовного склада у людей тех социальных групп,, которые принимают непосредственное участие в процессе производства. Должен оставаться справедливым, при некотором приближении, тот факт, что благочестие среди членов того, что можно назвать реальной производственной общностью, понижается или имеет тенденцию к устареванию. В то же время должно быть ясно, что склонность или привычка к благочестию сохраняется в значительно большей силе среди тех классов, которые непосредстве!шым илп преимущественным образом не составляют производственного фактора в процессе жизни общества.

Уже обращалось внимание читателя на тот факт, что эти последние классы, жизнь которых проходит вне иро-изводствепного процесса, скорее рядом с ним, приблизительно подпадают под две категории: 1) собственно праздный класс, надежно защищенный от давления экономических обстоятельств, и 2) слои нуждающихся, включая правонарушителей из низов, которые подвержены этому давлению чрезмерно. В первом случае архаичный склад ума продолжает свое существование потому, что никакая действенная экономическая сила не принуждает нра.зд-ный класс приспосабливать свой образ мысли к изменяющейся ситуации; тогда как во втором случае причиной несостоятельности в нрисиособлений образа .мысли к измененным требованиям производственной эффективности является недоедание, отсутствие доиолнительной энергии, необходимой для соответствующего приспособления, а наряду с этим - отсутствие благоприятных возможностей для приобретения новой точки зрения и усвоения ее в: качестве привычки. В обоих случаях направление процесса отбора почти одно и то же.

С точки зрения, вырабатываемой в современной произ-

водственной жизни, явления обыкновенно рассматриваются в отношении их физпческо!! последовательности, поддающейся количественному выражению. Нуждающиеся слои не только не получают топ то.лики досуга, который необходим для того, чтобы понять и усвоить наиболее новые выводы науки, связанные с такой точкой зрения на вещи, но, кроме того, освобождение от образа мысли, присущего системе статуса, существенно задерживается нх личной зависимостью, подчиненностью тем, кто занидгает более высокое денежное положенпе, В результате в этих слоях сохраняется в известной мере тот склад ума, главным выражением которого является сильное чувство личного статуса, а одной из характерных особенностей - б.ла-гочестивость.

В старейших общностях евронейской культуры потомственный праздный класс, а заодно и масса нуждающегося населения предаются соблюдению обрядов благочестия в значительно большей степени, чем трудолюбивые средние слои, если только последняя категория населения достаточно многочисленна. Однако в некоторых из этих стран две названные выше общественные группы, имеющие консервативный характер, охватывают практически все население. Там, где они имеют достаточно сильное превосходство, и.х естественные влечения формируют настроение общества до такой степепи, что преодолевают в незначительном по числепности среднем слое любую возможную тенденцию в другом направлении, навязывают благочестивую позицию всей общности.

Это, конечно, не нужно понимать как утверждение, что такие страны или такие социальные группы, которые очень ск.лонны к соблюдению обрядов благочестия, имеют тенденцию к сколь-нибудь исключительной степени подчинения подробным правилам какого-либо кодекса нравственности, который мы, быть может, привыкли связывать с тем пли иным вероисповеданием. В значительной мере благочестивый склад ума не обязательно песет в себе строгое соблюдение предписаний десяти заповедей илп обычного нрава. Правда, в описаниях преступного мира в европейских странах часто отмечается, что преступные и распутные слон, если уж о том зашла речь, более склонны к благочестию, чед1 население в среднем, и благочестие принимает среди них более наивные формы. Относительную освобожденность от благочестивых взглядов нужно ожидать у тех, кто занимает промежуточное положение в