жанного духовного развития. Конечно, остается справедливым тот факт, что в общности, где экономическая система все еще основана на статусе, где позиция массы людей последовательным образом формируется отношенп-ем личного господства и личного иодчинения, приспосабливаясь к этому отношению, либо где ио какой иной причине-в силу традиции пли унаследованной склонности,- население в целом проявляет сильное расположение к соблюдению обрядов, там благочестивый склад ума, не отличающийся от среднего уровня общности, должен рассматриваться как подробность преобладающего образа жизни. В этом свете нельзя говорить, что благочестивый индивид в благочестивой общности является случаем атавистического возврата, так как в этом отношении он стоит наравне с прочей массой населения общности. Но с точки зрения современной производственной ситуации исключительную благочестивость - фанатическое рвение, которое-заметно превышает средний уровень благочестивости в общности, - можно с уверенностью считать во всех случаях чертой атавистической.

Безусловно, в равной степени законным будет рассмотрение этих явлений с иной точки зрения. Они могут быть-расценены в связп с иными целями, и предложенное здесь, описание характера явлений допустимо представить в об~ ратном порядке. Выступая с точки зрения религиозной заинтересованности или благочестивого вкуса, можно, с равной убедительностью, сказать, что духовная позиция, воспитанная в людях современной производственной жизнью,, является неблагоприятной для сохранения веры. Можно было бы в связи с современным развитием промышленного производства справедливым образом высказать пеодобре-иие по поводу того, что его школа имеет тенденцию к «материализму», к уничтожению сыновнего благочестия. С эстетической точки зрения, опять же, можно было сказать нечто аналогичное. Однако, как бы ни были законны и ценны эти и подобные размышления, преследующие свои цели, они были бы неуместны в настоящем исследовании, которое имеет дело с оценкой этих явлений исключительно с экономической точки зрения.

Оправданием для продолжения разговора о предмете, обсуждение которого вообще как экономического явления - в обществе столь благочестивом, как наше, - не может не быть неприятным, должно послужить очень важное экономическое значение антропоморфического склада

ума и пристрастия к соблюдению обрядов благочестия. Соблюдение религиозных обрядов имеет большое экономическое значение как иоказате.ть сопутствующего варианта темперамента, которым сопровождается хищнический склад ума и который, таким образом, показывает наличие черт бесполезных в производственном отношении. Он отмечает психологическую позицию, которая сама но себе имеет определенное экономическое значение благодаря ее влиянию на полезность индивида для производства. Однако ее более непосредственное значение состоит также в то.м, что она видоизменяет экономическую деятельность общности, а в особенности - систему распределения и потреб.тенпя товаров.

Наиболее явное экономическое значение соблюдения обрядов видно в благочестивом иотреблепии материа.чьных ценностей п служб. Требуемое всяким культом использование церемониальных атрибутов в виде алтарей, храмов, церквей, одеяний, жертвоириношений, ритуальных символических предметов, праздничных одежд и т. д. - не служит непосредствепиому материальному назначению. Весь этот вещественный аппарат можно поэтому, не имея в виду порицания, охарактеризовать как отдельные предметы демонстративного расточительства. Подобное справедливо, вообще говоря, в отиошении элед1ептов личного услужения подобного рода, таких, как церковное образование, церковная служба, паломничество, посты, священные праздники, семейные религиозные обряды и т. и. В то же время те обряды, ири исиолнении которых производится демонстративное потреб.тение, служат расширению и продлению популярности того образа мысли, на котором основывается антрономорфический культ. Другими словами, они способствуют распространению образа мысли, являющегося характерной чертой режима, основанного иа статусе. Тем самым они препятствуют более эффективной организации производства при современных условиях, в основном противодействуя развитию экономических институтов в направлении, которого требуют существующие обстоятельства. С точки зрения данного рассмотрения как прямые, так и косвенные следствия такого потребления наносят ущерб экономической эффективности общности. Да.тее, с точки зрения последствий, имеющих непосредственное значение для экопомической Teopini, потребление материальных ценностей и сил в служении антропоморфическому божеству ведет к снижению жизненности общ-

ности. Вопрос о Т0Д1, в чем могут заключаться более отдаленные, косвенные, нравственные последствия этой категории потребления, не допускает краткого ответа и рассматриваться здесь не может.

Уместно, однако, будет отметить общий экономический характер благочестивого потребления по сравнению с потреблением, преследующим другие цели. Указание на ряд мотивов и целей, от которых берет начало благочестивое потребление товаров, поможет в оценке того значения, которое имеют как само это потребление, так и в целом тот склад ума, которому оно близко. Существует поразительная аналогия, а то и значительное совпадение мотивов между потреблением, направленным на служение антропоморфическому божеству, с одной стороны, и на служение праздному господину - вождю или главе рода - в высшем классе общества, находящемся па стадии варварства, - с другой. И для вождя, и для божества возводятся дорогостоящие здания, занимающие выгодное обособленное положение. Эти здания, так же как и вещи, их дополняющие, не должны быть обычными по виду и качеству; они всегда обнаруживают значительный элемент демонстративного расточительства. Также можно отметить, что церковные здания неизменно архаичны по строению и отделке. Слуги как вождя, так и божества, должны являться перед господином облаченными в специальные, украшенные одеяния. Характерное в экономическом отношении свойство этого одеяния, подчеркнутое в нем сверх обычного демонстративное расточительство, наряду с еще одним второстепенным характерным свойством - более подчеркнутым у церковных слуг, чем у слуг или придворных властителя-варвара, - заключается в том, что эта изысканная одежда должна всегда быть в какой-то степени архаичного покроя. Наряды, которые надевают светские члены общности, когда они предстают перед лицом господина, тоже должны быть более дорогостоящими, чем их иовседпевная одежда. В этом опять н;е довольно хорошо оТхмечается аналогия между приемной залой вождя я святилищем. В этом отношении требуется известная парадная «чистота» одеяния; в экономическом отношении здесь характерно то, что наряды, надеваемые в таких случаях, должны содержать как можно меньше намека на какое-то производственное занятие и.ли на какую-либо привычную склонность к материально полезным занятиям.

Это требование демонстративного расточения, или ритуальной чистоты, отсутствия следов производства, распространяется также на одежду и в меньшей степени на пищу, что потребляется во время священных праздников, т. е. в дни, обособленные в честь божества или для каких-то членов сверхъестественного праздного класса рангом пониже. В экономической теории священные праздники,, очевидно, должны пониматься как время досуга, когда иод-ставная праздность пределав.ляется за божество или за святого, во имя которого вводится и во славу которого служит, как это понимается, обязательное воздержание в эти дни от полезной работы. Характерная черта всех таких торжеств благочестивой подставной праздности - это более или менее жесткий запрет на всякую по.лезную человеку деятельность. В случае поста демонстративное воздержание от прибыльных занятий и от всяких занятий, которые способствуют (материально) человеческой жпзни, донолнительно подчеркивается обязательным воздержанием от потребления, ведущего к удобству пли полноте жпзни самого потребителя.

Можно заметить мельком, что светские праздники имеют тот же самый источник возпикновенпя, только развиваются из него несколько более косвенным образом. Они постепенно переходят от подлинно священных дней - через занимающий промежуточное положение разряд полу-священпых дней рождения королей и ве.тиких людей, в какой-то мере возводившихся в ранг святых, - к нарочно придуманному празднику, отводимому для прославления какого-нибудь выдающегося события или какого-либо замечательного явления, которому намереваются оказать честь илп добрая слава которого нун<;дается, как предполагается, в восстановлении. Это имеющее более отдаленное отношение к делу усовершенствование в исиользованни показной праздности в качестве средства приумножения доброй славы определенного явления или факта обнаруживается в наилучшем виде в его самых последних применениях. В некоторых странах был выделен для подставной праздности День труда. Этот обряд задуман для того, чтобы древним, времен хищничества, способом обязательного воздержания от полезной работы прибавить престижности факту труда. Этому данному факту «труда вообще» нринисывается добрая слава, объяснимая де-неи;пой силой, которую явно доказывает воздержание от работы.

Священные праздники и праздники вообще имеют характер дани, которой облагается основная масса народа. Дань выплачивается в форме подставной праздности, а возникающий в результате почет приписывается лицу или факту, для прославления которого установлен праздник. Такая «десятина» подставной праздности причитается всем членам сверхъестественного праздного класса и является необходимой для их доброй репутации. Un saint quon пе chome pas - это на самом деле бедствующий святой.

Помимо того, что этой «десятиной» подставной празд-иостп облагаются светские лица, существует также особый слой - различных рангов священство и л1ща, прислуживающие в храмах, - чье время всецело выделено для такого рода праздности. На класс священнослужителей возлагается не только воздержание от грубой работы, особенно в том, насколько она монет быть прибыльной или понимается как труд, содействующий мирскому благополучию человечества. Табу на труд сильнее для священнослужителей, оио подкрепляется допопиительным предписанием, запрещающим стремление к мирской выгоде даже там, где ее можно иметь без унижающего достоинство участия в производстве. Считается недостойным для слуги божества или, скорее, не соответствующим чувству собственного достоинства божества, если слуга будет стремиться к материальной выгоде или заботиться о мирских делах. «Из всех презренных созданий самым презренным яв.тяется человек, который притворяется, что он жрец бога, а сам является н;рецом собственных благ и че-сто.тюбпвых устремлений».

Существует устанавливающая различие граница, которая без особого труда проводится развитым в вопросах соблюдения обрядов благочестия вкусом между темп действиями, которые способствуют полноте человеческой жизни, и таким поведением, которое служит доброй славе антропоморфического божества; и деяте.чьность слоя свя-щеннослужите.тей всецело находится по одну сторону от этой границы. То, что попадает в сферу экономики, оказывается ниже должной заботы священства при его высокое! сапе и звании. Видимые исключения из этого ирави-ла, которые предоставляются, наприлщр, некоторыми средневековыми монашескими орденами (где монахи дей-

Святой, в чей день работают.

ствительно занимались какой-то полезной работой), не опровергают этого правила. Эгп ордены едва ли можно относить к священству, так как монахи не были жрецами в полном смысле этого слова. И можно такне заметить, что подобные ордепы, поощрявшие своих членов к зарабатыванию средств к существованию, приобрели дурную славу, оскорб.тяя чувство пристойности в тех обществах, где они существовали.

Жрец не должен браться за физически производительный труд, ио потреблять он должен в изрядной мере. Как раз в том, что касается потребления, нужно заметить, что оио должно принимать такие формы, которые не способствуют явным образом собственному благу или полноте жизни, т, е. подчиняться правилам подставного потребления, тем принципам, о которых говорилось в соответствующем месте в одной из предыдущих глав. Обыкновенно для священнослужителей неприлично выглядеть сытыми или веселыми. В самом деле, во многих из наиболее раз-работаниых культов предписание, запрещающее этому слою иотреб.теиие, отличное от подставного, доходит до того, что предписывает умерщвление п.чоти. И даже в тех вероисповеданиях, которые возникают в современных производственных общностях, где символ веры получает новейшие формулировки, считается, что всякая веселость и энергичность в наслаждении радостями в этом мире чужды истинному церковному декоруму. Всякая мысль, что сии с.чуги невидимого господина проводят жизнь не в ревностном служении доброй репутации своего господина, а в усердном стремлении к еобственньгм целям, оскорбляет наши чувства, вызывая ощущение чего-то коренным и непреложным образо.м неверного. Они являются слугами, но тем не менее занимают высокое положение иа социальной шкале благодаря падающему на них свету величия: ведь они слуги господина весьма и весьма возвышенного. Их потребление является подставным потреблением; а поскольку в си.тьно развитых культах божество-не нуждается в материальной выгоде, их занятием является подставная праздность в полном смысле слова. «Ибо будешь ли ты есть, или пить, или что бы ни делать, делай все во ставу божью».

Можно добавить, что тот же характер ирхвдается также жизни светских лиц в той мере, в какой они, считаясь слугад1и божества, уподобляются священству. Это естественное следствие имеет до некоторохт степени широкую