тельных из неблагородных обязанностей, как и менее почетных из благородных функций, совмещается нередко в одном и том же лице. Однако общее различие на этот счет нельзя не заметить. Некоторую путаницу может внести тот факт, что на это фундаментальное различие между «благородным и низким, основывающееся на различном характере официально выполняемой работы, накладывается вторичное различие, делящее службу на унизительную и почетную в зависимости от положения лица, для кого она выполняется, или лица, которое жалует ливрею. Поэтому те должности, которые по праву являются надлежащими занятиями праздного класса, благородны; таковы управление, участие в сражениях, охота, уход за оружием и личным снаряжением и тому подобное - короче говоря, все обязаности, которые можно отнести к категории показных хищнических занятий. С другой стороны, низкими являются те занятия, которые должным образом попадают в разряд производственных, - это ремесло плп другой производительный труд, работа лакеев и пр. Однако низкая работа, выполняемая для лица, занимающего очень высокое положение, может стать весьма почетной обязанностью, таковы, например, должность фрейлины пли придворной дамы при королеве, королевского конюха или королевского «хозяина гончих». Названия двух последних должностей говорят о пеком общем принципе *. Всякий раз, когда, как в подобных случаях, рассматриваемая лакейская служба имеет прямое отношенпе к исконно праздным занятиям, сражению 1тлц охоте, в ней с легкостью находит свое отражение почетный характер этпх занятий. Таким образом, немалая почетность начинает приписываться занятиям, которые по своей природе относятся к деятельности низкого рода.

В более позднем развитии миролюбивой стадии производства обычай найма отряда праздных солдат, одетых в одинаковую форму, постепенно уходит в прошлое. Под-отавная часть потребления, осуществляемая через вассалов, носящих знаки отличия своего господина, сужается до потребления, осуществляемого отрядом ливрейных лакеев. Поэтому ливрея в высшей степени становится сим-

* Названия двух последних, как и всех приводимых здесь придворных должностей, пишутся с заглавных букв, что вместе с такими словами, как «Хозяин», «Хранитель», создает эффект высокого статуса. - Прим. перев.

волом рабства или, скорее, холопства. В какой-то мере почетный характер всегда придавался ливрее вооруженного вассала, однако,, постепенно этот почетный характер исчезает и ливрея становится исключительно эмблемой лакейства, поэтому она протпвна почти всякому, от кого требуется ее носить. Мы еще так недалеко ушли от состояния действительного рабства, что очень остро воспринп-маем все бросающее на нас тень холопства. Эта неприязнь дает знать о себе даже в том случае, когда ношение казенной одежды или униформы предписывается некоторыми промышленными корпорациями в качестве отличительно!! одежды для своих служащих. В нашей стране отвращение к лакейству доходит даже до недовер1!я, пусть выражающегося в МЯГКО!! и неонределенно!! форме, к тем государственным службам, военным и гражданск!1М, которые требуют ношения казенной одежды или формы.

С исчезновением рабства число подставных потребителей при каждом отдельном господине стремится в целом к сокращени!0. То же, разумеется, справедливо, и, возможно, даже в большей степени, в отношении числа подчиненных, разыгрывающ!1х за господина демонстративную праздность. Вообще говоря, эти две группы совпадают, хотя и не во всем. Жена или главная жена, являясь первой из попавших на должность подставного потребителя, и, как и следовало ожидать, в более позднем развп-ти!! института праздного класса, когда постепенно сужается круг лиц, посредством которых, по обычаю, выполняется долг праздности, жена остается последней. Па более высоких ступенях развития общества требуется выполне-нпе обоего рода служб, подставной праздностп и подставного потребления, в большем объеме, и здесь жене все еще, конечно, помогает более или менее многочисленный корпус слуг. Однако, двигаясь вниз, мы доходим до такого деления на социально!"! шкале, когда долг подставной праздности и подставного потребления всецело ложится на жену. В странах западноевропейской культуры это место на социальной шкале приходится в настоящее время на низшие слои среднего класса.

И вот здесь происходит любопытное обратное явление. Доступным общему наблюдению является тот факт, что со стороны главы семейства в этих нижних слоях среднего класса не выдвигается претензии на праздность. Под давлением обстоятельств праздность вышла из употребления. Однако жена в семьях среднего класса продолжает испол-

нять долг подставной праздности ради доброго имени господина и его семьи. При движении вниз по социальной шкале в любом современном промышленном обществе в относительно высокой ее точке отмечается исчезновение явления иервостеиенной важности - явления демонстративной праздности хозяина дома. Экономические обстоятельства принудили главу семейства среднего класса взяться зарабатывать на жизнь посредством занятий, которые зачастую носят характер производственных в широком понимании, как в случае обыкновенного современного бизнесмена. Однако явление производного порядка - подставные праздность и потребление, воспроизводимые женой, а также вспомогательное представление праздности посредством слуг - остается в моде как условность, пренебречь которой не позволят требования репутации. Ие нужно никаких особых поисков, чтобы увидеть, как мужчина с величайшим усердием предается работе с тем, чтобы его жена могла в должном виде представлять за него ту меру праздности, которой требует общепринятый здравый смысл.

В таких случаях праздность в исполнении жены является, разумеется, не просто проявлением лености или бе.з-делья. Она почти неизменно скрывается иод видом какой-нибудь работы, обязанностей по дому или под видом устройства социальных благ, что, как оказывается, мало отвечает каким-либо иным целям или же за этим вовсе не скрывается никаких целей, помимо демонстрации того, что она, жена, не занимается чем-либо прибыльным или приносящим реальную пользу. Как уже было замечено в разделе, посвященном хорошим манерам, такой характер носит большая часть обычного круга домашних забот, которым домашняя хозяйка средних классов отдает свое время и силы. Не то что внимание, которое она уделяет домашним делам, носящим показной и светский характер, не приносит приятного ощущения людям, воспитанным в духе приличий среднего класа; но вкус, к которому обращены эти усилия но украшению дома и поддержанию его опрятности, - это вкус, сформированный иод выборочным руководством канона почтенности, требующего именно таких доказательств затраченных усилий. Результаты данных усилий приятны нам главным образом потому, что нас учили находить их приятными. К таким домашним обязанностям относятся немалые заботы о должном сочетании формы и цвета, а также те, которые следует отнес-

ти к категории эстетических в собственном смысле слова; нельзя отрицать, что иногда достигаются эффекты, обладающие некоторой реальной эстетической ценностью. Многое пз сказанного сводится к тому, что в отношении таких жизненных благ усилиями домашней хозяйки руководят традиции, оформившиеся иод дехютвием закона демонстративно расточительного расхода времени и вещей. Если при этом достигается эффект красоты или удобства - а если достигается, так это более или менее удачное стечение обстоятельств, - он должен получаться способами и средствами, которые поверяются действием важного экономического закона расточительного расхода сил. Наиболее почетная, «представительная» доля атрибутов домашнего хозяйства среднего слоя представляет co6oii, с одной стороны, предметы демонстративного потребления и, с другой - образует аппарат подставной праздности, исполняемой хозяйкой дома.

Для людей, чьи доходы находятся в более низких точках денеяшой шкалы, требование подставного потребления со стороны жены хозяина дома имеет большую силу, чем требование подставной праздности. На уровне, ниже которого не наблюдается почти никаких претензий на расточительные затраты сил, идущих, скажем, на поддержание традиционной чистоты в доме и т. п., и где несомненно не предпринимается никаких попыток показной праздности, соображения благопристойности требуют от жены какого-то демонстративного материального потребления ради поддержания ночтенности дома и его главы. Таким образом, в качестве современного результата развития архаичного института ироисходит превращение жены - бывшей сначала как фактически, так и теоретически рабой мужчины, выполнявшей тяжелую работу и производившей товары для его потребления, - в традиционного потребителя материальных ценностей, производимых мужчиной. Однако теоретически она, совершенно бесспорно, еще остается его рабыней, ибо исполняемый обычным образом долг подставной праздности и подставного потребления есть постоянный признак подневольного слуги.

Подставное потребление в семьях средних и низших слоев не может считаться прямым выражением праздного образа жизни, так как семьи со средним и низким достатком в праздный класс не попадают. Здесь скорее праздный образ жизни находит свое опосредованное выражение. В вопросе почтенности праздный класс занимает главен-

ствующее положение в социальной структуре, а его образ жизни и нормы достоинства представляют собой нормы почтенности для всего общества. Соблюдение этих Hopit, до некоторой степени приблизительное, становится долгом всех, кто стоит на более низких ступенях социальной лестницы. В современном цивилизованном обществе пограничная линия между его слоями становится размытой и подвижной, и в любом обществе, где имеет место такая картина, норма почтенности, устанавливаемая высшими классами, распространяет свое влияние сверху вниз на всю структуру общества до самых пизких слоев. В результате в качестве своего идеала благопристойности представители каждого слоя общества принимают образ жизни, вошедший в моду в следующем соседнем, вышестоящем слое, и устремляют свои усилия на то, чтобы не отстать от этого идеала. Боясь в случае иеудачи поплатиться своим добрым именем, а также потерять уважение к себе, они вынуждены подчиняться общепринятому закону благопристойности, по крайней мере внешне.

Основа, на которой в конечном счете покоится хорошая репутация в любом высокоорганизованном обществе, - денежная сила. И средствами демонстрации денежной силы, а тем самым и средствами приобретения или сохранения доброго имени являются праздность и демонстративное материальное потребление. Собственно, оба эти способа, пока остается возможным их применение по мере движения вниз по ступеням социальной лестницы, остаются в моде; и в тех более низких слоях, где эти два способа применяются, и та и другая обязанность в значительной мере передается в семье жене и детям. На более низкой ступени, где для жены становится неосуществимой какая бы то ни была степень праздности, даже показной, все-таки сохраняется демонстративное материальное потребление, осуществ,пяемое женой и детьми. Глава семейства также может что-то делать в этом направлении и обычно на самом деле делает, однако при погружении на еще более низкие уровни, где бедность граничит с жизнью в трущобах, мужчина, а вскоре и дети практически перестают потреблять материальные ценности ради видимости и женщина остается практически единственной, кто демонстрирует денежную благопристойность семьи. Любое демонстративное потребление, ставшее обычаем, не остается без внимания ни в каких слоях общества, даже самых обнищавших. От последних предметов этой статьи

потребления отказываются разве что под давлением жесточайшей нужды. Люди будут выносить крайнюю нищету и неудобства, прежде чем расстанутся с последней претензией на денежную благопристойность, с последней безделушкой. Нет ни одного класса и ни одной страны, которые бы столь малодушно поддавались давлению физических потребностей, что отказывали бы себе в удовлетворении такой высшей, или духовной, потребности.

Как представляется из предшествующего обзора развития демонстративной праздности и демонстративного потребления, возможность использования как одного, так и другого в целях приобретения и сохранения почтенности заключается в элементе расточительства, общем для них обоих. В одном случае это излишняя трата времени и сил, в другом - излишнее материальное потребление. Б обоих случаях это способы демонстрации факта обладания богатством; и они оба общепринятым образом признаются равноценными. Выбор одного из этих способов есть просто вопрос очевидной сообразности с обстоятельствами в той мере, в какой этот выбор не находится под влиянием других норм приличия, проистекающих из другого источника. На различных ступенях развития экономики предпочтение на основе целесообразности может отдаваться одному или другому способу. Вопрос заключается в том, какой из них окажется наиболее действенным по отношению к тем людям, на чьи убеждения необходимо оказать влияние. На практике этот вопрос решался по-разному, в завпсимости от различных обстоятельств.

Пока общество или социальная группа довольно малы и достаточно компактны, чтобы находиться под влиянием одного только факта, что всем все друг о друге известно, т. е. пока социальное окруягсипе, адаптация к которому диктуется требованиями почета, заключается в сфере личных знакомств индивида и соседской молвы, до тех пор оба способа дают примерно одинаковые результаты. Следовательно, на более ранних ступенях развития и тот и другой будут примерно равным образом соответствовать цели. Однако, когда углубляется дифференциация общества и становится необходимым оказывать влияние на более широкое социальное окружение, потребление начинает брать верх над праздностью в качестве обычного средства демонстрации благопристойности. Это особенно справедливо во время поздней, миролюбивой экономической