ответственная, в частности, за разрушение установившейся пропорции между безработицей и инфляцией, стала теперь угрожать нормальному функционированию международной денежной системы. В нескольких странах темпы увеличения денежной массы превзошли рост резервов, необходимых для поддержки обменного курса2. В течение 1971 г. американское правительство убедилось в том, что функционирование мировой денежной системы, в каком виде она существовала раньше, неизбежно порождало инфляцию и переоценку доллара. Торговый дефицит США усилил состояние неравновесия, в результате чего, как об этом уже упоминалось в связи с анализом циклов роста, президент Никсон пошел на прекращение конвертируемости доллара в августе 1971 г. Эта мера нанесла последний удар и без того разрушающейся мировой денежной системе.

Опасаясь обвала мировой экономики, большинство правительств продолжало политику экспансии, которая предполагала новый период денежной экспансии и облегчение условий кредитования. Одновременно пессимизм относительно будущего американской валюты спровоцировал продажу в больших количествах долларов, оказавшую немедленное и катастрофическое воздействие на платежный баланс США и так уже имевшего дефицитное сальдо. Значительное увеличение мировой валютной ликвидности, связанное с американскими дефицитами 1971 и 1972 гг., оказало стимулирующее воздействие на и так уже избыточный рост денежной массы в различных странах. Ускорение инфляционных процессов, проявившееся в увеличении денежной массы, объясняется помимо всего прочего той ползучей инфляцией, о которой речь шла вышез. Между тем, экспансионистская политика и новая волна инфляции выразились в быстром росте экономической активности. За один год с 1 июля 1972 по 30 июня 1973 г. реальный ВНП стран - участников ОЭСР увеличился на 7,5%, а промышленное производство, также в реальном измерении, - даже на 10%. В этих условиях перегрев экономики становился неизбежным. Однако впервые со времен начала Корейской войны в 1950 г. такой перегрев коснулся не только предложения труда, но также сырья и продовольственных товаров. Последовал взрыв цен. В течение года (1972-1973) стоимость сырья (за исключением энергии) поднялась на 63%, а за три года ( с 1971 по 1974) - на 159%. Спекуляция недвижимостью стала своеобразной валютой, а спрос на золото досгиг вершины*. В 1973 г. многие страны посчитали необходимым принять ограничительные меры.

Нельзя, однако, связывать повышение цен на сырье и продукты питания лишь с перегревом мировой экономики. Некоторые непредусмотренные факторы, в частности исключительно плохие урожаи в Советском Союзе, вызвали резкое повышение спроса на сырье. Однако беспокойство по поводу неопределенного будущего доллара продолжало еще играть главную роль. Доллары, полученные за продажу сырья и продуктов питания на мировых рынках, не давали никаких гарантий сохранения их покупательной способности новым держателям при их последующих расчетах. Наконец, во всей остроте встал гораздо более фундаментальный вопрос соотношения цен на сырье и конечную промышленную продукцию". Из-за роста цен на сырье и продукты питания во время корейского конфликта первичный сектор много инвестировал в течение 50-х годов в новые технологии и оборудование. Результатом этого стало снижение цен на сырье с одновременным повышением последних на конечные продукты. Этот феномен послужил в свою очередь причиной переориентации инвестиций из сырьевых секторов в промышленные, что привело к повышению цен на сырье в 70-х годах.

Те же обстоятельства способствовали повышению в 4 раза цен на нефть. Возросший уровень цен на источники энергии и транспортные издержки в 50-х годах привели к масштабному инвестированию в нефте- и газодобывающую промышленность. Новые открытия дали возможность вкладывать огромные федства в развитие транспортной инфраструктуры и адаптации промышленности к новым

источникам энергии. На заре 70-х годов низкий уровень цен на нефть и газ, сложившийся в результате такого развития, также способствовал перегреву мировой экономики. Перед лицом усиления инфляционного процесса и снижения курса доллара картель стран-экспортеров нефти (ОПЕК) пошел на резкое повышение цен на нефть. Этот шаг нанес сильный удар по развитию мировой экономики. Шоковая волна ускорила наступление рецессии и породила в начале 1973 г. принятие ограничительной политики в различных странах.

ОТ РЕЦЕССИИ к СТАГФЛЯЦИИ

Повышение цен на источники энергии, проявившись в то время, когда темпы инфляции ускорились, конечно, увеличило издержки стран-импортеров нефти, но те, в свою очередь, перенесли их на конечного потребителя. В номинальном соотношении это отрицательно повлияло на рост национального дохода, в то же время различные социальные и экономические группы вступили в упорную борьбу, чтобы добиться своей части пирога. Тем самым стало обычным явлением включать инфляционный фактор как составляющую в требования по повышению зарплаты, так же как в торговые и финансовые операции. Кривая Филлипса отныне потеряла всю свою значимость* . Как могли правительства остановить раскручивание инфляционной спирали, если это требовало бы принесение в жертву главных целей экономической политики: экономического роста и полной занятости. Ища компромисс, правительства пытались чередовать стадии стимулирования и сдерживания экономической активности, что в реальности лишь усиливало обстановку общей нестабильности во всех странах. С другой стороны, высокий уровень цен на нефть оказал отрицательное влияние на потребление в индустриальных странах Запада. Передача значительной части доходов в пользу стран-производителей нефти сократил покупательную способность западных государств. Расходы на потребление упали, особенно на энергоемкие товары. В Японии и в Западной Европе были в большей степени затронуты те отрасли, которые получили сильный импульс развития после второй мировой войны. Резкое снижение капиталовложений на Западе не было в должной мере компенсировано соответствующим ростом в странах ОПЕК, где сама структура потребления резко контрастировала с имевшей место на Западе. Большинство цен на другие виды сырья испытали аналогичное влияние.

Нефтяной шок и в целом цена на сырье вкупе с ограничительной экономической политикой правительств давили тяжелым грузом на общую экономическую конъюнктуру. Доверие упало, и во второй половине 1974 г. Запад вошел в стадию тяжелой рецессии*. На этот раз речь шла уже о большем, чем просто о замедлении темпов роста: ВНП стран-членов ОЭСР неуклонно сокращался. Промышленное производство упало на 13%. Движение по изъятию ранее вложенных средств было всеобщим. Сократился даже объем торгового оборота. Безработица в странах ОЭСР достигла 7 млн единиц в 1974-1975 гг., и эта цифра не учитывала большое число иностранных рабочих, вынужденных верну+ься на родину. В реальном измерении покупательная способность в странах Запада упала на величину в 2 раза большую по сравнению с той, которая перешла в нефтедобывающие страны. Рецессия тем не менее не переросла в экономический кризис. Вначале мировая торговля стагнировала, однако в отличие от 30-х годов она не

"* Р.Л. Хейлбронер (Heilbroner R.L. Beyond Boom. P. 44, 45) даже говорит о скрытом соглашении наподобие молчаливого заговора руководителей предприятий, а также профсоюзных вождей, целью которого было переложить увеличение зарплаты посредством повышения цен на конечного потребителя. Власти были также причастиы к заговору, снабжая последнего необходимыми средствами, компенсируя повышение цен.

обрушилась вовсе. По фавнению с двумя предыдущими десятилетиями рост производительности замедлился, но тем не менее темпы его оставались более высокими, чем в период 1870-1950 гг.* Годовые показатели роста инфляции стран ОЭСР выросли до 15% весной 1974 г., они упали в период рецессии, однако сохранялись на высоком уровне (10%) в 1975 г. Инфляция и стагнация сосуществовали: таким образом на свет явилась стагфляция.

Строгая дефляционистская политика могла бы, конечно, положить конец росту цен, но она казалась неприемлемой ввиду неизбежного увеличения безработицы, которая была бы вызвана такой политикой. С другой стороны, в общем контексте послевоенной экономики роста представлялось невозможным уменьшение номинальной заработной платы одновременно с потерями в реальном измерении, вызванными перераспределением покупательной способности в пользу незападного мира.

С середины 1975 г. западные страны снова применили экспансионистскую политику, на этот раз с большей осторожностью. В США лица, ответственные за проведение этой политики, считали, что необходимо, чтобы денежная масса возрастала, сопровождая повышение цен. Они ожидали, что со временем увеличение безработицы сможет ограничить рост цен. Масштабы безработицы будут способствовать сдерживанию роста зарплаты на более низком уровне по фавнению с инфляцией, что приведет к необходимому понижению реальных доходов. Другие страны не стали больше поддерживать доллар, вследствие чего снижение обменного курса последнего положительно влияло на их торговые и платежные балансы. Европейские страны и Япония приняли более обстоятельный подход, стремясь ограничить безудержное увеличение денежной массы и сократить бюджетный де-фицитз. Положение их валют укреплялось по отношению к доллару в зависимости от успеха этой политики. Эти страны привлекали международные резервы посредством платежного баланса или рьшка евродолларов. Однако, несмотря на внушительность этих попыток, они оказались неспособными укротить темпы увеличения их денежной массы.

Новый экономический подъем наметился в США и Японии лишь со второй половины 1975 г. и лишь затем в большинстве других европейских стран. Речь шла, однако, лишь об очень слабой тенденции: относительная стагнация обозначила своим существованием конец 70-х годов"*. В частном секторе снизился уровень инвестиций. Апатия к ним руководителей предприятий объяснялась наличием значительных избыточных производственных мощностей и насыщением тех отраслей, которые играли некогда роль двигателя в экономике. Промышленное производство росло очень медленно. Безработица держалась на уровне гораздо более высоком по сравнению с 60-70-ми годами. Проявилась тенденция к усилению протекционизма, однако международные соглашения временно прервали ее развитие. По отношению к остальному миру состояние платежного баланса европейских стран заметно улучшилось, в основном за счет обратного притока нефтедолларов на Запад. Частично это выражалось в реинвестировании в западноевропейскую экономику средств, полученных странами-членами ОПЕК, частично в закупках вооружения и оборудования этими же странами. Однако в странах ОЭСР ситуация улучшалась по-разному: разительный контраст представляли, с одной стороны, страны с избытком баланса и прочной валютой (Япония, ФРГ), с другой - имевшие дефицит последнего (США).

Новые повышения цен на нефть, последовавшие в 1979 и 1980 гг., вызвали экономическую рецессию начала 80-х годов. В то же время специфические меры.

По подсчетам А. Мэддисоиа, почасовое производство 16 западных индустриальных государств возрастало в среднем иа 3,8% в год в период 1970-1977 гг. против 4,4% в 1950-1970 гг., 1,7% в 1870-1913 и 1,8% в 1913-1950 гг. {Maddison А. Long Run Dynamics. P. 4, 5).