Предисловие

Он начинается с нахождения равновесия для отдельного индивида. При этом в его бюджетном ограничении появляется так называемый социальный доход, те. сумма денежного и неденежного, получаемого индивидом от его социального окружения ("той ценности, которую представляют для него значимые характеристики других индивидов") доходов. Условия равновесия оказываются стандартными, но наличие "социального" компонента в доходе позволяет анализировать эффекты дохода и цен (включая "доходы" и "цену" социального окружения).

Полученные выводы применяются к важным частным случаям. Основное внимание уделено взаимоотношениям между членами семьи. Главой семьи считается тот кто "направляет денежные трансферты остальным членам, заботясь об их благосостоянии". То есть функция полезности семьи совпадает с функцией полезности ее главы не потому, что последний обладает диктаторской властью, а потому, что, заботясь об остальных, он добровольно передает им ресурсы. Что касается поведения других членов семьи, то по отношению к ним действует "теорема об испорченном ребенке": если у семьи есть глава, то другие ее члены также заинтересованы в максимизации семейного дохода и потребления, даже если их благосостояние зависит только от их собственного потребления.

Более кратко с точки зрения социального взаимодействия рассмотрена благотворительная деятельность и чувство зависти (прежде всего воздействие "изменений доходов из различных источников на размер пожертвований и на расходы с целью ослабления чувства зависти"). Важное следствие заключается в том, что "рост доходов реципиентов будет сокращать объем пожертвований".

В "Нескольких замечаниях о ресторанных ценах и других примерах социальных воздействий на цены" автор предлагает объяснение различных примеров, казалось бы, неоптимальной ценовой политики владельцев некоторых популярных ресторанов или бродвейских театров, организаторов таких спортивных мероприятий, как чемпионат США по бейсболу или американскому футболу, книгоиздателей. Феномен заключается в том, что заведения, пользующиеся большой популярностью, не повышают цены на свои услуги в ответ на высокий спрос, а допускают наличие очередей или рационируют свободные места.

Беккера не вполне устраивают интерпретации этого, связанные с уклонением от налогов или дестимулирующим воздействием повышения цены на спрос, если оно считается несправедливым. Его объяснение основывается на том, что существуют "социальные виды деятельности, для которых характерно совместное, отчасти публичное потребление продукта или услуги", и индивидуальный спрос на этот продукт или услугу зависит от спроса на них со стороны других потребителей.

С помощью простой модели спроса и предложения, учитывающей социальное взаимодействие, Беккер формально исследует его эффекты. Их результатом могут быть различные кривые спроса: имеющие отрицательный наклон и имеющие положительный наклон на отдельных участках. Беккер обнаруживает "два различных локальных равновесия, максимизирующих прибылы одно при избыточных мощностях и низкой цене... и другое при избыточном спросе и высокой цене".

Это позволяет объяснить некоторые факты. Среди них, например, воздействие на потребителей рекламы и паблисити, разный успех почти одинаковых ресторанов, удачи и провалы на книжном рынке, особенности формирования цен на книги. Модель объясняет то, что «гораздо легче перейти из категории "популярный" в категорию "непопулярный", чем наоборот», а также «"загадочное" поведение предложения», когда в ответ на повышение спроса не меняется ни цена, ни объем выпуска.

□ Предисловие

Беккер указывает и на возможность других подходов к этой проблеме, но подчеркивает что анализ эффекта социального взаимодействия "хорошо вписывается в экономическую литературу, в которой учитывается влияние на потребителей и работников социального мира, в котором они живут".

Работа "Преступление и наказание: экономический подход" посвящена экономическому анализу преступлений и мер по борьбе с ними. Используя "обычный экономический анализ выбора", те. исходя из того, что выбор законной или незаконной деятельности определяется одними и теми же причинами, автор предпринимает попытку ответить на вопрос о том, "какой объем средств и какие меры наказаний следует использовать для обеспечения действенности различных видов законов". Общим критерием для определения оптимальных значений этих параметров являются потери общества от совершаемых преступлений.

Г. Беккер приводит приблизительные оценки прямого и косвенного ущерба от различных видов преступлений и формулирует основные зависимости для модели, призванной объяснить эти оценки. Вводятся функции ущерба от преступлений, издержек поимки и установления вины преступников, предложения (количества) преступлений и функция наказаний. В дальнейшем в работе рассматривается также зависимость между количеством правонарушений и расходами частного сектора на собственное обеспечение безопасности.

При этом обсуждается вид этих функций, характер их зависимости от параметров, атакже предпосылки и условия, позволяющие получать внутренние решения задач оптимизации. В качестве минимизируемой целевой функции выбирается функция, измеряющая убытки общества от преступлений в зависимости от прямого ущерба, расходов на поимку и установление вины, количества преступлений, формы наказания и издержек его осуществления. Равновесие определяется равенством предельных издержек и предельной "выручки" общества от борьбы с преступностью. Беккер подчеркивает что "углы наклона функций в том виде, в каком они включаются в формулы эластичности предложения... существенно влияют на условия оптимальности". Эластичность предложения преступлений оказывается существенной, потому что определяет, как общественные издержки реагируют на изменение строгости наказания. Это отличие от обычного условия равновесия для предприятия возникает из-за того, что общество не получает некоторую часть "расплаты", которую несет преступник (те. имеет место неполный трансферт и чистый убыток для общества). Поэтому особое внимание уделяется проблеме штрафов, обладающих рядом преимуществ по сравнению с другими формами наказаний, и их соотношения с суровостью последних.

Беккер анализирует и частную деятельность по защите от преступлений, соответствующим образом модифицируя целевую функцию (включая в нее вред, нанесенный конкретному индивиду преступлениями, направленными против него, и его издержки на поддержание определенной вероятности поимки преступника) и условия оптимальности.

Проведенный анализ симметричным образом применяется к различным выгодам, благодеяниям и благодетелям. Автор указывает, что эта "теория... может быть применена к любым ситуациям, когда необходимо предотвратить определенные виды поведения независимо от того, является ли это поведение противоправным". Кроме того, она позволяет сделать некоторые выводы относительно эффективности государственной политики по профилактике преступлений.

Воздействие обсуждаемых параметров на оптимальные значения суровости наказания и вероятности поимки преступника формально исследуется в математическом приложении.

В статье "Группы давления и политическое поведение" строится формальная модель функционирования политических групп давления. Она основана на следующих предположениях: индивиды принадлежат к группам, исполбзующим политическое давление для улучшения благосостояния своих членов. Конкуренция между группами определяет равновесную структуру налогов, субсидий и других политических благ Политическое влияние может быть увеличено "за счет расходования времени и средств на привлечение пожертвований, политическую рекламу и другие формы оказания политического давления". Общие суммы налогов и субсидий (включая скрытые) равны, а кроме того, вследствие налогов и субсидий возникают чистые потери, также воздействующие на борьбу за влияние.

Далее определяется "функция политического влияния" (зависящая от давления самой группы, других групп и иных переменных) и "функция оказания давления" (связывающая силу давления с разного рода затратами). Отсюда, в предположении, что поведение одной группы не сказывается на поведении другой, выводятся условия оптимальности. Результатом является следующая теорема: группа, чья эффективность при оказании политического давления повышается, получает возможность снизить для себя налоги или увеличить субсидии (вследствие этого ключевую роль играют не абсолютные, а относительные показатели эффективности группы).

Кроме того, увеличение чистых потерь общества, независимо от того, как при этом изменится равновесный уровень давления, приведет к уменьшению равновесного объема субсидий.

Еще один вывод связан с размерами групп: политически успешные группы, получающие субсидии, обычно оказываются меньше, чем группы налогоплательщиков, за чей счет финансируются эти субсидии. Наконец, оказывается, что конкуренция между группами давления ведет к отбору более эффективных методов налогообложения (отсюда, в частности, следует, что государственные предприятия могут лишь выглядеть, как менее эффективные, поскольку их выпуск не учитывает субсидирование; следовательно, приватизация может снизить совокупную эффективность).

В заключение Беккер связывает свои выводы с результатами Шумпетера, изложенными в труде "Капитализм, социализм и демократия" и послужившими импульсом к его исследованиям политического поведения. Он указывает, что Шумпе-тер, по-видимому, преувеличил роль интеллектуалов в разрушении капитализма. Хотя капитализм свободной конкуренции действительно подрывается усилиями групп давления (куда в качестве небольшой группы входят и интеллектуалы), он все же достаточно устойчив к этим усилиям. Именно понимание различия в характере конкуренции групп давления в демократических и тоталитарных политических системах, по мнению Беккера, позволит понять различие между системами в характере перераспределительной деятельности.

В работе "Выбор партнеров на брачных рынках" процесс выбора партнеров для брака рассматривается с точки зрения формального экономического анализа. Предполагая, что существует "брачный рынок", где каждому участнику, характеризующемуся некоторым уровнем "качества" и "производительности" в ры-

ночной и нерыночной деятельности, присваивается соответствующая "цена", Беккер анализирует, какими будут равновесные ситуации при различных дополнительных условиях.

Начиная со случая моногамии, он показывает, что "брачный рынок максимизирует объем выпуска не в каком-либо отдельно взятом браке, а во всех браках" (вьтуск при этом вклйэчает "количество и качество детей, сексуальное удовлетворение и другие блага, которые при подсчете национального продукта никак не учитываются"). Далее выводятся формальные условия для того, чтобы выбор партнера происходил по сходству (положительная сортировка) или по различию (отрицательная сортировка) тех или иных характеристик - финансовых, биологических или психологических. Эти условия используются для анализа оптимальной сортировки по парам, который подтверждает "распространенное мнение, что более красивые, обаятельные и талантливые женщины склонны к вступлению в брак с более богатыми и преуспевающими мужчинами".

Если численность мужчин и женщин неодинакова, то одинокими остаются самые низкокачественные представители избыточного пола (если выбор происходит по сходству) и самые высококачественные (если выбор происходит по различию). Кроме того, равновесный доход и тип супруга при оптимальной сортировке зависят от характеристик всех участников рынка, а не только от него самого.

Этот анализ может учитывать различия в предпочтениях (которые влияют на оптимальную сортировку в том случае, если издержки на производство благ не одинаковы во всехдомохозяйствах) и какчастный случай - эмоциональную привязанность.

В работе исследуется также выбор супруга в условиях полигамии. Наконец, особый раздел посвящен ситуации, когда распределение произведенных в браке благ не определяется рынком, а является жестко заданным. Тогда у мужчин возникает необходимость передавать женщинам (или у женщин - мужчинам) деньги или имущество, чтобы склонить их к браку ("выкуп за невест" и "приданое" соответственно).

Опираясь на экономический подход к анализу семьи, в статье "Эволюция семьи" Беккер обсуждает эволюцию этого института в долгосрочном периоде, от традиционного к современному обществу

Для традиционных обществ характерна неопределенность и неполнота информации, и семья приобрела огромное значение именно как институт, призванный защитить своих членов от неопределенности. Это объясняет многочисленные особенности традиционных обществ: чересполосицу земельных владений, "семейственность" в занятиях, почитание предков, важную роль родственных связей, института брака и фактический запрет на разводы.

Современное общество гораздо более динамично, поэтому накопленные старшими знания менее пригодны для младших членов семьи. "Семейные школы" оказываются менее эффективными, чем учреждения формального образования, дающие общие, более адаптированные к новым условиям знания. Многие механизмы, бывшие внутрисемейными, заменяются рыночными: родственное страхование - рыночным, семейные школы - публичными, семейная "сертификация" - экзаменами и контрактами. Кровное родство теряет свое значение, предки и старшие родственники начинают пользоваться меньшим уважением. Значительно сокращается вмешательство семьи в выбор брачных партнеров, сокращается число детей и растут инвестиции в них.

В статье представлены многочисленные графики и данные, иллюстрирующие эволюцию института семьи после 1950г -снижениерождаемости, ростчис-ла разводов, увеличение экономической активности и доходов женщин и тд. Всему этому способствовали революция в средствах контрацепции, рост женского движения (которое, вероятно, было отражением иных сил, а не самостоятельным фактором), развитие государства благосостояния."

В работе "Семья и государство" Г. Беккер и К. Мерфи предпринимают попытку объяснить вмешательство государства в проблемы семьи с точки зрения эффективности. Основная посылка заключается в том, что государство "имитирует" соглашения, "которые возникали бы, если бы дети были в состоянии сами позаботиться о своих интересах", те. его цель - обеспечить благополучие детей (или шире - обеспечить справедливость по отношению к ним). При этом учитывается как воздействие на детей, так и воздействие на родителей.

Авторы показывают что государственное вмешательство "в целом" согласуется "с требованиями эффективности", хотя не могут "доказать", что оно ими руководствуется.

Для этого анализируется поведение семьи в различных условиях. Альтруизм по отношению к детям распространен среди большинства родителей, а согласно "теореме об испорченном ребенке" при определенных условиях альтруистичные родители и эгоистичные дети строят эффективные отношения, максимизирующие , совокупный объем благ семьи, тем самым исключая необходимость государственного вмешательства. Однако теорема не выполняется, если родители не делают своим детям дарений и не оставляют наследства (есть и другие примеры).

Родители тем не менее могут не откладывать средства для наследства, а направлять их на финансирование инвестиций в человеческий капитал детей, и здесь участие государства в предоставлении различных видов человеческого капитала может повысить вложения в детей до эффективного уровня (стимулируя эффективные действия со стороны родителей и предотвращая неэффективные действия со стороны детей).

В работе подробно анализируется социальное обеспечение и другие виды поддержки пожилых людей. Авторы предлагают интерпретацию поддержки со стороны государства, согласно которой «расходы на пожилых являются частью "общественного договора" между поколениями»: за счет налогов на взрослых им предоставляются пенсии и медицинская помощь в старости, а инвестиции в детей финансируются на эффективном уровне.

Отдельный раздел посвящен разводам и их влиянию на благосостояние и степень альтруизма детей и родителей. Государство "во многих случаях регулирует разводы, как бы оговаривая условия эффективных контрактов между мужьями и женами, а также между родителями и детьми, к которым не удается прийти им самим",

В работе предлагается краткий анализ отношений между родителями и "потенциальными" детьми и их эффект для рождаемости.

Наконец, взаимоотношения между родителями и родившимися детьми помещаются в политический контекст Этот анализ, по мнению авторов, "помогает понять, почему государственные расходы на детей в США не так уж малы по сравнению с государственными расходами на престарелых".

В своем послании Аме(5иканской экономической ассоциации ("Экономика семьи и макроповедение") ее председатель Г Беккер рассматривает значение семьи в различных макроэкономических контекстах.

Он начинаете напоминания об основном содержании мальтузианской и неоклассической моделей, указывая, что, несмотря на различия в предпосылках, их "аналитическиеструктуры... близки и многие... выводы совпадают". Далее он предлагает модифицированный вариант модели экономического роста, объединив их лучшие свойства и подчеркнув важную роль инвестиций в человеческий капитал. В нем родители, исходя изколичества имеющихся ресурсов, включающих унаследованный капитал и трудовые заработки, выбирают количество детей и объем человеческого или физического капитала, передаваемого по наследству каждому ребенку. Это позволяет многое объяснить в поведении показателей рождаемости и прийти к целому ряду важных выводов относительно траекторий роста и равновесий, в которых окажется экономика. Именно выбор количества детей и уровня вложений в человеческий капитал определяет достигнет она "хорошего" равновесия или "плохого" (те. сбалансированного роста или "мальтузианского равновесия").

Поведение семьи, по мнению Беккера, "во многом является определяющим для длинных циклов деловой активности". Он убежден, что если длинные циклы Кондратьева или Кузнеца существуют, то на них оказывает влияние уровень рождаемости и другие решения семьи.

Анализ взаимоотношений между поколениями, учитывающий как инвестиции в человеческий капитал, так и поддержку в старости, позволяет объяснить поведение государственных расходов на социальное обеспечение, проблему неравенства, "передачи богатства или бедности из поколения в поколение", те. зависимость заработков детей от благосостояния семьи.

Однако основная идея данной лекции, как говорит Беккер, не в том, чтобы "напомнить о важности семьи кактаковой" или "продемонстрировать технику анализа", а в том, чтобы показать активный и эндогенный характер ее поведения.

В статье "De gustibus поп est disputandum" Дж. Стиглера и Г Беккера ставится задача "обосновать предположение, что вкусы можно... рассматривать как устойчивые во времени и сходные для разных людей", исходя из обобщенного принципа максимизации полезности.

Предпосылка о стабильности предпочтений и принцип максимизации полезности оказываются особенно значимыми в рамках "новой теории потребительского выбора". Домохозяйства в ней максимизируют полезность, не просто приобретая товары на рынке, но "производя" "потребительские блага" с использованием этих товаров, своего времени, человеческого капитала и других ресурсов, те. "пассивная" максимизация уступает место "активной". Понятия дохода и цен, используемые для объяснения поведения агентов, соответственно принимают более сложную форму, чем обычно (в частности, "полный доход" учитывает не только денежную составляющую, но и ценность времени).

В работе рассматриваются различные формы поведения, которые, какчасто считается, демонстрируют изменения во вкусах. Авторы показывают что в действительности они вполне совместимы с предпосылкой о стабильности вкусов и максимизационном поведении.